двум самым важным в жизни вещам: как быть человеком и как жить свободным человеком. Все это мне очень пригодилось, так как наше очень трудное время предъявило человеку самые высокие требования. Я появился на свет в 1908 году и принадлежу к тому поколению, которое благодаря стараниям и изобретательности предшественников могло бы вписать решающую главу в единую историю человечества. На заре двадцатого века сложились исключительно благоприятные условия для прогресса, для максимального развития человеческих способностей, искоренения бедности и создания достойной жизни для всех людей.

Однако, видит бог, возможность эта была упущена. Современная цивилизация многим принесла процветание, но она не освободила человека от той алчности, которая совершенно несовместима с открывшимися перед ним огромными возможностями. Оставшиеся ему в наследство от времен бедности эгоизм и узость мышления продолжали довлеть над ним, заставляя без конца извлекать материальные выгоды практически из всех тех разительных изменений, которые он сам вносил в свою жизнь.

Так человек постепенно превращался в гротескного, одномерного Homo economicus. К сожалению, от этого изобилия выигрывали в основном лишь определенные слои общества, и их не очень-то волновало, какой ценой заплатят за это благополучие другие, уже живущие или еще не родившиеся жители планеты.

Помню, меня еще в ранней юности глубоко поражало, что во времена, когда, казалось бы, общество могло позволить себе стать добрее, мягче и терпимее, оно продолжало развиваться, движимое себялюбием и эгоизмом.

* * *

Я происхожу из семьи, принадлежащей к нижним слоям среднего класса. Постоянная борьба за скудный достаток, угроза бедности и неуверенность в завтрашнем дне составляли здесь основу человеческого существования. Отец мой, однако, был человеком образованным, и его общая культура, чисто человеческие качества и гуманистические идеалы оказали большое влияние на мое развитие. Предки его были родом из Венгрии. Их продвижение на запад началось несколько поколений назад. После временных остановок в Хорватии, Далматии и Венеции они наконец достигли Северной Италии и осели в Турине. Именно здесь я и появился на свет.

Мне всегда казалось, что характер моей семьи носит следы венецианских традиций — духа первооткрывателей новых земель, путешественников, купцов и дипломатов. Предками моей матери были крестьяне из горных районов Пьемонта. Нелегкая жизнь их протекала в постоянной борьбе за скудные урожаи пшеницы и кукурузы. Когда на холмы приходила засуха, иссякала последняя вода в колодцах, они запрягали мулов и отправлялись за нею к ближайшей реке, до которой было более 10 километров.

С детства я привык критически относиться ко всему, что происходило в Италии и за ее пределами. К этому приучила меня обстановка в семье, либеральная и чуждая религиозной ограниченности, а также то воспитание, которое я получил. Отец мой был одним из первых социалистов. Мы жили в Турине, городе огромного обаяния и строгих правил, где все дышало воспоминаниями о битвах за воссоединение Италии, эпохе создания единого итальянского государства. Суровые, трудолюбивые жители города всегда казались мне менее предприимчивыми и подвижными, чем принято считать среднего итальянца. Когда в прошлом веке возникла возможность объединить дюжины маленьких государств Итальянского полуострова в единую страну, именно Пьемонт, и в частности его столица Турин, встал во главе этого движения и дал ему необходимое вооружение. Позднее Турин постепенно становился крупным промышленным центром, частично утрачивая при этом свой прежний шарм, но сохраняя отличавшие жителей этого города гражданские добродетели и непоколебимое свободолюбие. Именно в Турине берет начало та гуманистическая ориентация, которая и поныне является отличительной чертой Итальянской коммунистической партии, лежит в основе коммунистического движения в Италии.

Будучи еще школьником, я видел, как мой родной город упорно сопротивлялся фашизму, хотя и вынужден был в конце концов подчиниться его силе. Что же касается лично меня, то я оказался одним из последних студентов, дерзнувших защищать диссертацию, не надев черной рубашки. Это было в 1930 году. А в годы Второй мировой войны Турин вновь показал свой характер, став одним из оплотов движения Сопротивления. Здесь, в Турине, были написаны самые прекрасные страницы летописи борьбы за освобождение.

Эта благотворная атмосфера во многом определила мое отношение к людям и к миру, стала основой моей веры в широкие возможности человека, его мужество и стойкость, его способность противостоять превратностям судьбы, осознавая пределы своих возможностей и в то же время сохраняя верность своим идеалам.

Я был взращен свободным мыслителем. Бренное человеческое существо, размышлял я, живущее среди множества ему подобных, какой-то краткий миг в сравнении с, быть может, вечной жизнью на планете, которая и сама не что иное, как песчинка в бескрайней вселенной, — кто я, в сущности, такой?.. В результате зрелых размышлений я наконец постиг со смесью смирения и гордости, что я не более чем крошечная частица всеобщей целостности, всего того, что составляет жизнь на Земле. И лучшее, что я могу сделать за свое краткое пребывание в человеческой колонии, — это прожить как можно более полезную с точки зрения моих собственных принципов и убеждений жизнь, в меру моих сил попытаться улучшить положение вещей в этом мире и, что самое важное, никогда не поступать с другими людьми и вообще с живыми существами так, как я не хотел бы, чтобы они поступали со мною.

* * *

В ранние годы моего ревностного студенчества мне удалось побывать за пределами фашистской Италии. В поисках пищи для ума я провел шесть чрезвычайно полезных для меня счастливых месяцев в Париже, деля время между занятиями в Сорбонне и встречами с политическими эмигрантами разных национальностей. Здесь я начал изучать вечные идеи великих французских мыслителей, непреходящая мудрость которых и по сей день сохраняет влияние на мое мировоззрение.

Заинтересовавшись опытом Великой Октябрьской революции, я научился довольно бегло говорить по-русски и побывал в Советском Союзе. Ленинская новая экономическая политика была темой моей дипломной работы при окончании экономического факультета. Это было в 1930 году, и тема эта не могла не звучать как определенный вызов режиму.

Я глубоко восхищался работами Маркса, хотя и не считаю себя ни марксистом, ни последователем какой бы то ни было другой идеологии. Я всегда считал, что то богатство мыслей, которое получено нами в наследство от Маркса и других великих философов и мыслителей прошлого, должно быть развито и дополнено в соответствии с новыми условиями, характерными для нашего времени. И мы должны в меру своих возможностей умножать это богатое наследие прошлого созвучными нашей эпохе идеями.

В целом эти бурные беспокойные годы, ознаменовавшие начало моей самостоятельной жизни, оказались для меня чрезвычайно полезными. Я понял, что в жизни важно не только уметь преодолевать