Ренье отзывался о матери как о женщине с добрым сердцем. Во время Первой мировой войны она была сестрой милосердия, а в послевоенные годы много помогала обездоленным, в том числе и заключенным.

— Бо́льшую часть жизни моя мать прожила в Париже и в Марше, — вспоминал он. — Жаль, что она была несчастна почти с самого начала замужества. О Монако у нее сохранились самые безрадостные воспоминания. Мне кажется, она там всегда чувствовала себя одинокой. Друзей у нее не было. Она часто бывала одна. Она была единственным ребенком у родителей, и, подозреваю, временами разрывалась между отцом и мужем.

Чтобы сохранить фамилию династии, Альбер за день до свадьбы потребовал от Пьера изменить фамилию на Гримальди. Таким образом, тот стал называться — Пьер Гримальди граф де Полиньяк.

По словам Ренье, Пьер де Полиньяк был по-старомодному элегантен, носил тонкие усики. Он любил музыку, искусство и книги и бегло говорил на нескольких языках.

— Это был очень утонченный и чуткий человек. Хотя теперь, оглядываясь в прошлое, могу сказать, что он держал дистанцию с юным поколением. Жаль, что в свое время я мало прислушивался к нему и редко виделся с ним. Но так бывает со всеми молодыми людьми. Когда вы молоды, вам неинтересно слушать, что говорят старшие.

Первый ребенок Пьера и Шарлотты Антуанетта родилась в 1920 году. Через два года, когда Альбер умер, Людовик стал правящим князем. Вскоре, 3 мая 1923 года, во дворце на свет появился второй ребенок Шарлотты, сын, Ренье Луи Анри Максанс Бертран Гримальди, единственный внук и наследник правящего монарха. Его дом был там, где находился князь.

— Мы проводили в Монако всего три месяца в году, — продолжал Ренье. — Чаще всего весной ближе к Пасхе, когда устанавливалась хорошая погода. Мне это нравилось, потому что там было чем заняться, а люди отличались приветливостью. Зиму мы проводили в Марше. Дворец в Монако в это время был закрыт. Моя семья, весь двор деда, повара, слуги, горничные — все перебирались в Марше на пять-шесть месяцев. Исключением были члены правительства. Они оставались в Монако. Я помню, как дед распорядился установить в Марше телеграф, чтобы можно было поддерживать с ними связь. Новая и увлекательная затея! До сих пор помню, как наш секретарь сидит и весь день отбивает телеграммы. Пару месяцев в году семья проводила на охоте в Шотландии. Я ненавидел это время. Там постоянно шел дождь. Было на редкость скучно.

По словам Ренье, его детство было «в целом счастливым». Тем не менее он не скрывает, что развод родителей в 1929 году его расстроил.

— Я был расстроен в том смысле, что детей разведенных родителей обычно перебрасывают от отца к матери, и никогда не знаешь, чей ты — отца или матери. Временами даже начинаешь сомневаться в родительской любви.

Было решено, что Ренье и Антуанетта будут проводить часть года с матерью и дедом, другую часть — с отцом.

— Когда мы оставались у матери, нас просили ничего не говорить отцу о ней или о нашем деде. Когда мы жили с отцом, то нам неизменно говорили, что не следует ничего рассказывать о нем матери или деду. Это было нелегко. Как всякий ребенок, чьи родители развелись, я чувствовал себя несчастным.

Не облегчали ему жизнь и политические конфликты на родине. «Ревущие 20-е» годы прошлого века подходили к концу, и Луи ощутил сильное давление Национального совета, который пытался продемонстрировать князю свою силу. Согласно конституции, Совет мог лишь давать рекомендации князю. Реальной властью он не обладал. Это было первое положение, которое Совет хотел бы изменить. Скажем, Совету не нравилось, что SBM действовало как государство в государстве, что, по мнению его членов, угрожало суверенитету Монако. Членам Совета также хотелось, чтобы князь потребовал от SBM, чтобы оно выполняло контрактные обязательства: снабжало Монте-Карло водой и газом, а также осуществляло ремонт дорог. По словам членов Совета, SBM пренебрегает этими обязательствами и вместо этого вкладывает деньги в строительство новых теннисных кортов и пляжей.

Примерно в то же время Шарлотта попросила у отца разрешение на развод с графом Пьером. Людовик дал согласие и изгнал Пьера за пределы Монако.

В тот день одна газета сравнила княжество с «коробкой игрушек, блестящих, искусственных и немного хрупких, которые следует аккуратно хранить в соответствующих местах, чтобы они не разбились».

К сожалению, Луи никогда по-настоящему не понимал, насколько хрупка эта коробка с игрушками.

Во время развода Пьера и Шарлотты было решено, что заботы об образовании Ренье возьмет на себя отец.

— Отец хотел, чтобы я получил наилучшее образование, и в 1934 году отправил меня в Англию. Я начал учиться в школе Summer Fields в Сент-Ленардс-он-Си. Ужасное место. Короткие форменные штаны, холодный душ и телесные наказания. Единственное, в чем я находил утешение, был бокс. Я стал чемпионом школы в моей весовой категории. Все остальное я просто ненавидел.

Оттуда Ренье перевели в другую британскую школу, в Стоу.

— Там была прекрасная местность. Помню, как я приехал туда вместе с отцом, не зная ничего ни об учителях, ни об учениках. Атмосфера старого замка показалась мне довольно безотрадной. Все время шел дождь, и стоило начать играть в какие-нибудь игры, как ты оказывался по колено в грязи. Затем пришлось научиться таким вещам, как прислуживать старшим ученикам, делать за них грязную работу. К счастью, они были неплохими парнями. Но вся эта затея казалась мне чрезвычайно глупой. В Стоу я тоже чувствовал себя несчастным.

Ренье был настолько несчастен, что сбежал оттуда.

— На третий день я совершил побег. Это оказалось гораздо легче, чем я предполагал. Я улизнул с территории школы и зашагал к железнодорожной станции. В мой план бегства входило купить билет до Лондона, откуда я собирался уехать домой. Но, видимо, я не слишком удачно все продумал. Мне и в голову не могло прийти, насколько необычно смотрится на станции мальчик в школьной кепке.

Заметив, что Ренье нигде нет, руководство школы тотчас поставило на ноги полицию. И как только начальник станции увидел паренька в школьной кепке, пытавшегося купить билет до Лондона, он сразу же позвонил в школу.

— Меня задержали и немедленно препроводили обратно в Стоу, — продолжал вспоминать Ренье. — За мной на станцию на огромном автомобиле приехал директор школы, бывший военный. Я решил, что меня ждут неприятности, может быть, сильно выпорют. Однако он привел меня в свой кабинет, предложил чувствовать себя как дома и угостил чаем. Директор вообще не стал ругать меня. Он сказал лишь: «Должно быть, ты очень проголодался, так что угощайся как следует». Это была моя первая еда за весь день. Наконец-то, подумал я тогда, теперь они хоть что-то поняли. Но после чая меня отвели в школьный изолятор, потому что они не могли взять в толк, почему ребенку вдруг захотелось сбежать из этого «рая».

Юный Ренье целых две недели был «под официальным надзором». Он был вынужден бездельничать, пока педагогический коллектив ломал голову над тем, как с ним поступить. В конце концов беглеца перевели в дортуар и вернули к занятиям.