Селина свернулась калачиком и последовала ее примеру.

Во второй раз ее разбудили более бесцеремонно.

— Эй, пора вставать! Уже одиннадцать часов. Подъем!

Кто-то энергично тряс ее за плечо; открыв глаза, она увидела Джорджа Даера, сидящего на краю кровати.

— Пора вставать, — повторил он.

— Умм?

Кошка, приятно теплая и тяжелая, была еще здесь. Перед Селиной смутно маячила казавшаяся громадной фигура Джорджа в синей хлопчатобумажной рубашке. Вид у него был мрачный, и у Селины екнуло сердце. По утрам она бывала не в лучшей форме.

— Вставай.

— Который час?

— Я же сказал. Скоро одиннадцать. Нам надо поговорить.

— О!

Селина заставила себя подняться и пошарила рукой в поисках исчезнувших подушек. Джордж нагнулся, поднял их с пола и сунул ей за спину.

— А теперь послушай, — сказал он. — Я был у Рудольфо...

— Он еще злится?

— Нет, не злится. Наоборот. Рудольфо и, соответственно, вся деревня считают, что ты моя дочь. А знаешь, почему они так решили? Потому что им сообщил об этом пьяный таксист, черт бы его драл.

— О! — сказала Селина.

— Вот именно. О! Это ты ему сказала, что я твой отец?

— Да, — призналась Селина.

— Господи, зачем?!

— Чтобы он согласился меня везти. Я сказала: «Мой отец с вами расплатится», и это подействовало.

— Кто тебе позволил?! Запутывать ни в чем неповинного человека...

— Это вы о себе?

— Да. Теперь я по уши влип.

— Я и подумать не могла, что он раззвонит на всю деревню.

— А он этого и не делал. Сказал одной Розите, девушке, которая убирает у Рудольфо в баре. А Розита сказала Томеу. А Томеу сказал своей матери. А Мария в здешних краях — Служба накопления и распространения информации.

— Понятно, — вздохнула Селина. — Мне очень жаль. Но разве нельзя сказать им правду?

— Пока нельзя.

— Почему?

— Потому что местные жители... — Джордж тщательно подбирал слова, — весьма строгих нравов.

— Тогда почему прошлой ночью вы оставили меня у себя?

— Потому что была гроза, — раздраженно ответил Джордж. — Потому что я разругался с Рудольфо. Потому что другого выхода не было.

— И вы подтвердили, что я ваша дочь?

— Я этого не отрицал.

— Но вы слишком молоды. Мы же это вчера обсуждали.

— Никто, кроме нас, не в курсе дела.

— Но это ведь неправда.

— А когда ты разоткровенничалась с таксистом, была правда, да?

— Но я же еще ничего не знала!

— Зато я знаю. Улавливаешь разницу? Возможно, твои принципы не позволяют тебе никого обманывать, но эти люди — мои друзья, и мне не хочется их разочаровывать. Они не такого уж прекрасного мнения о моей персоне, но лжецом, по крайней мере, меня не считают.

У Селины был такой расстроенный вид, что Джордж переменил тему.

— Теперь насчет денег. Ты сказала, что можно телеграфировать в твой банк...

— Да.

— В Кала Фуэрте телеграфа нет. Придется поехать в Сан-Антонио. Мы можем дать телеграмму прямо в банк, или — это мне пришло в голову по дороге домой — связаться с твоим адвокатом...

— О, нет! — воскликнула Селина с такой горячностью, что Джордж от удивления вытаращил глаза.

— Почему?

— Пошлем телеграмму в банк.

— Твой адвокат сумеет прислать деньги гораздо быстрее.

— Я не хочу впутывать Родни.

— Ты его не любишь?

— Не в том дело. Просто... он считал, что ехать сюда безумие.

— Судя по тому, как обернулось дело, он был не столь уж неправ.

— Мне не хочется, чтобы он узнал, что все так плачевно закончилось. Постарайтесь меня понять.

— Хорошо, предположим, я понимаю, но когда речь идет о том, чтобы поскорее получить деньги... — На лице у Селины появилось такое упрямое выражение, что Джордж, которому внезапно все это надоело, отказался от мысли ее уговорить. — Ладно, будь по-твоему. В конце концов, это твои деньги и твое время. И твоя репутация.

Селина пропустила это замечание мимо ушей.

— Вы хотите прямо сегодня поехать в Сан-Антонио?

— Как только ты встанешь и оденешься. Есть хочешь?

— Не особенно.

— Как насчет чашечки кофе?

— Если нетрудно.

— Я сейчас сварю.

Джордж уже начал спускаться с лестницы, как вдруг Селина его окликнула.

— Мистер Даер...

Джордж обернулся; Селине была видна только верхняя половина его туловища.

— Мне нечего надеть.

— Я скажу Хуаните.

Хуаниту он нашел на террасе: она гладила, протянув шнур от утюга через открытое окно.

— Хуанита!

— Señor?

— Вещи сеньориты готовы?

— Si, señor.

Она улыбнулась, гордясь своей расторопностью, и протянула ему стопку аккуратно сложенной одежды. Джордж поблагодарил ее и вернулся в дом; Селина уже спустилась с антресолей. Все еще в его пижаме, заспанная и взъерошенная.

— Вот, — сказал Джордж, протягивая Селине одежду.

— О, потрясающе!

— В нашем отеле оказывают и не такие услуги.

— Так быстро... Никогда б не подумала... — Конец фразы замер у нее на языке. Джордж недоуменно нахмурился. Селина развернула лежащее сверху платье. Или, точнее, то, что от него осталось. Хуанита обошлась с хорошей английской шерстью так же, как с остальными вещами. Она выстирала все в горячей воде простым мылом и, видно, терла, не жалея сил. Селина приложила платье к себе. Оно могло налезть только на очень маленькую шестилетнюю девочку; в неизменном виде осталась лишь метка фирмы «Фортнам и Мейсон» на воротничке.

Воцарилось долгое молчание. Первым его нарушил Джордж.

— Платье для Дюймовочки, — сказал он.

— Она его выстирала! Зачем?! Оно ведь просто промокло...

— Должен признаться, это моя вина. Я велел Хуаните все постирать, а для нее мое слово — закон, — рассмеялся Джордж.

— Не вижу ничего забавного. Хорошо вам смеяться, а в чем я буду ходить?

— Что же еще делать, как не смеяться?

— Плакать.

— Думаешь, поможет? Не стану же я целый день щеголять в пижаме!

— А почему бы и нет? Она тебе очень идет.