class="p1">Какое-то время я думала: стоит приложить больше усилий, сменить гардероб, похудеть, заискриться живостью – и любовь в муже проснется. Как ни странно, именно Малка убедила меня, что так это не работает. В противном случае все стройные, ухоженные и искрометные люди были бы очень счастливы, а мы знаем – поскольку видим их вокруг себя, – что большинство из них совершенно несчастны.

Малка повторяла, что я та самая умная умница, которая то ли как светлая пуговица, то ли как пестрая курица – и еще с десяток безумных ирландских фразочек. Они оказались настолько убедительными, что я набралась самонадеянной уверенности почти во всем. Оглядываясь назад, могу сказать, что большую часть жизни была счастлива.

Не была я счастлива в те годы, когда мама наседала на меня и пилила по поводу замужества. А еще когда едва не довела себя до истощения: ничего не ела и вкалывала по десять часов в офисе, после чего спешила на очередное торжественное мероприятие – тогда я счастлива не была.

Но когда родилась Лида, моя раскрасавица-дочь, вот тогда я испытала настоящее счастье – и до сих пор в нем пребываю. Я завела блокнот, куда записывала все поступки матери, которые меня когда-то раздражали и безмерно огорчали, и старалась таких поступков избегать.

Но мир изменился.

Представьте реакцию Лиды на мою просьбу определиться с мужем, пока она не вышла в тираж.

Только представьте! Да легче вообразить себе жизнь на другой планете.

И удивительное дело – примерно в это же время мама изменилась, стала нормальным человеком, накопившим изрядно жизненной мудрости. В моей молодости она определенно не была ни нормальной, ни мудрой (а мне бы это тогда не помешало), но все же здорово, что она обнаружила в себе эти качества в более позднем возрасте.

Малка сказала, что с ее матерью случилось то же самое: после рождения внука она успокоилась, хотя я никогда не считала, что у миссис О’Брайан такой уж дурной нрав. Она, конечно, отличалась суеверностью и, как все люди ее возраста, переживала, что про нее скажут или подумают в Россморе, но в целом была милейшей женщиной.

Правда, Малка говорила, что с ужасом вспоминает то время, когда миссис О’Брайан была помоложе. Видимо, это поколение с возрастом менялось к лучшему.

Хорошо хоть с Бренданом Малке повезло – не сынок, а сокровище, – муж-то жестоко обманул все наши ожидания. Было очень здорово, когда они с Бренданом приезжали ко мне на несколько недель. Деклан, ее гулящий муженек, тогда гулял со школьной секретаршей Эйлин. Когда Малка только приехала, она была совершенно раздавлена и все время плакала. Она сказала, что дома не пролила ни слезинки: не хотела, чтобы золовки и свекровь радовались, видя ее сломленной. Но подруга плакала у меня на кухне и в саду, пока мы смотрели, как дети резвятся в бассейне, плакала, когда мы выбрались одним вечером в бар с живой музыкой и пианист заиграл «Blue Moon»[6], которая раньше была их с Декланом песней.

– Я и подумать никогда не могла, что он увлечется другой женщиной, – сказала она сквозь слезы. – Он всегда говорил, что я для него одна-единственная. Думала, если и разойдемся, то только из-за выпивки. Считала, он сам не знает, что ему всего дороже: я или барная стойка в «Каллахансе».

Я похлопала подругу по руке и протянула ей бумажные платочки. Сейчас было не лучшее время признаваться Малке, что ее суженый подкатывал ко мне все три вечера перед их свадьбой.

Раз уж я накануне венчания смолчала – не помогла, не предупредила, не проявила мудрости, – то и потом говорить не стоило.

Я тогда убедила себя, что дело может объясняться атмосферой праздника. Я ведь не знаю ничего об этих людях и их культуре, так? Что, если для Деклана и его приятелей нет ни капли дурного в том, чтобы зажать меня, лучшую подругу невесты, у стены так, что не вырваться, и поцеловать? Либо я рассказываю обо всем и срываю свадьбу, либо держу язык за зубами.

Может быть, стоило поступить иначе, но я сделала свой выбор и осталась ему верна.

К тому же я всегда говорила себе: раскрой я тогда правду – Брендан мог бы не родиться и Малка многое потеряла бы в жизни.

Брендан оказался чудесным сыном. К советам, конечно, не прислушивался, но кто из сегодняшней молодежи слушает старших? Он не доставлял матери никаких хлопот, пока рос в Дублине без отца. На каникулах всегда работал, чтобы ей было полегче платить за его обучение. Как-то летом Макс устроил Брендана в одно из своих туристических агентств, и парень там так хорошо себя зарекомендовал, что ему были готовы предложить постоянную работу. Но я сказала: ни в коем случае. Как я могла лишить свою подругу Малку возможности говорить: «У меня сын – инженер!»?

К сожалению, тем летом Брендану не удалось встретиться с моей Лидой; она, представьте себе, была в Ирландии. Они с Малкой с ходу прониклись друг к другу теплыми чувствами, но я знала, что так и случится, поэтому совсем не удивилась. Я Брендана тоже полюбила от всего сердца. Он приезжал в гости на выходные: спокойный, легкий в общении парень без застарелых обид на отца.

– Папа всегда неровно дышал к женщинам, никогда не мог остановиться на одной, – объяснил мне Брендан. – Думаю, ему представлялось, что, если будет крутить с каждой встречной, докажет всем, что он еще о-го-го.

Я согласно кивнула. Брендан был прав. Именно это Деклан и делал – кому-то что-то доказывал.

– А ты не такой? – спросила я. Словно в шутку.

По-видимому, не такой. Вон как дети алкоголиков, которые ни капли в рот не берут. По его словам, приятели шутили, мол, Брендана только пожаром с места сдвинешь.

– Подозреваю, Ривка, что отец и с вами заигрывал, – проговорил он.

– Это давняя история, просто недоразумение вышло, – услышала я себя словно со стороны.

– Маме рассказали? Ну, потом, когда они расстались? – спросил он.

– Нет, – ответила я. – Говорю же, думаю, произошло недоразумение.

Он одобрительно кивнул.

Это был единственный секрет между мной и Малкой. Точно. Мы друг другу обо всем рассказывали. Я сомневалась, что у подруги есть от меня тайны. Сомневалась, но, с другой стороны, если бы ее спросили, не утаиваю ли чего-нибудь я, она бы ответила: нет.

Да и что такого подруга могла узнать или пережить, о чем не сумела бы мне рассказать? Макс уж точно не набрасывался на Малку так, как ее будущий муж набросился