Сайлейн подошла к Ресьяну и прикоснулась к его ладони. Демон расслабился, напряжение начало спадать.

— Иди сюда, — позвал он, притягивая ее к себе. — Да, доказала, Реяр нам еще пригодится. — И после непродолжительной паузы: — Уже выбрала себе наряд или еще померяем?

— А так можно? — Сайлейн кивнула на уже укороченные брючки и темную великоватую ей рубашку.

— Тебе — да.

— А кому-то нет?

— Чем темнее одежда, тем ближе причастность его носителя к правящей фамилии, у каждой семьи, в зависимости от влияния, свой цвет, — пояснил Реяр, уже восстановивший нормальный цвет лица. — Вечером увидишь. Брат, ты пригласил сколько кругов?

— Три первых, — холодно ответил Ресьян.

Реяр кивнул и пояснил Сайлейн:

— Черный — наша семья, фиолетовый — лорда Найдина, синий — герцога Грайна, и, полагаю, все «случайно» оказавшиеся при дворе в этот знаменательный день также выразят свое почтение. Я оставлю вас, мне и самому нужно подготовиться. Встретимся после ритуала.

— Конечно, — заверила Сайлейн, чувствуя, как ее запястье крепко сжимают: Ресьян не выпустил ее вплоть до того мгновения, как за Реяром закрылась дверь. — Тебе не нравится, что я с ним разговариваю?

— Да, — честно ответил Ресьян. — Ты — моя, и мне сложно принимать, что я для тебя не единственный.

— Единственный! — воскликнула девушка, присаживаясь рядом. — Единственный, с кем мне так спокойно, кто меня понимает, кто заботится не только на уровне «ты ела?», но и думает о моих интересах, о моих желаниях. Единственный, кому на меня не плевать, кто не скажет «ты взрослая — разбирайся сама», а потому спустя пару лет не будет с обидой вопрошать: «Почему ты мне не доверяешь? Разве я не твоя сестра? Как ты можешь так себя вести?» Единственный…

Сайлейн не договорила, задыхаясь от слез обиды. Ей было больно думать об этом, она не разрешала себе даже вспоминать подобные разговоры с сестрой, которые возникали до тех пор, пока она, Сайлейн, не научилась лгать, не научилась говорить только то, что сестра хотела от нее слышать. Поэтому спрашивать предпочитала у Корвуса, в душе обижаясь на сестру и ее безразличное отношение к себе с самого детства. Да, сейчас все было по-другому, но память не желала уходить, порой заставляя Сайлейн горько плакать.

— Тш, все хорошо. Ты со мной. И сейчас мы перестанем плакать, правда?

— Да. — Сайлейн подняла на него зареванные глаза. — Совсем ужасно выгляжу?

— Чудесно, — улыбнулся Ресьян.

— Как чудовище? — улыбнулась в ответ девушка.

— Да, как мое самое милое чудовище, лучше которого нет, — подмигнул ей Ресьян, стирая с ее щек последние капельки слез. Еще взглянул на нее и поднялся: — Готова к ритуалу?

— К ритуалу — да, а вот к потом — нет. Не хочу уходить…

— Малыш, ты даже не представляешь, как мне отрадно слышать это от тебя. Но, — он поставил ее на ноги, — я пообещал, что верну тебя на следующий день после ритуала. И, боюсь, если бы не это слово, ты бы никогда уже не смогла уйти от меня. Ты хочешь, чтобы я окончательно признал тебя своей? Право на обратный путь ты тогда потеряешь, я просто не захочу тебя отпустить.

— Запрешь в комнате, как в первый день?

— Возможно, — уклончиво ответил Ресьян и усмехнулся. — Но лучше тебе об этом не знать.

— Но мы же не расстанемся навсегда?

— Нет, после ритуала ты сможешь звать меня, где бы ни была, и я услышу и…

— Придешь и заберешь? — вклинилась Сайлейн, требовательно приподнимаясь на носочки.

Ресьян привычно поднял ее на руки.

— Да, только сначала накажу всех, кто посмел обидеть мою девочку.

— Всех-всех?

— Да, и особенно твоего жениха, который не уследил и не уберег. С того момента его у тебя и не будет.

— У меня и сейчас его нет, — не поняла Сайлейн.

— Кольцо, — кивнул Ресьян, открывая портал в храм. — Оно так въелось в твою ауру, как будто тот, кому оно принадлежит, весьма значим для тебя. Разве это не так?

— Не знаю, — честно ответила Сайлейн и закрыла глаза. Порталы она не любила, а вот своему демону доверяла и верила, что он вынесет ее туда, куда нужно, и защитит от всего.

Они вышли в небольшом ярко освещенном помещении, где, кроме них, никого не было. Разве что две скульптуры и алтарь между ними, как вечная грань, разделявшая их при жизни, так и не исчезнувшая после смерти одного. Таока в своем демоническом облике и…

— Ресьян, кто это? — Сайлейн указала на статую молодого мужчины, стоявшего, закрывая ладонью лицо, и можно было только догадаться, как он выглядел при жизни.

— Основатель династии Толь-и-Сагнон, Малиор, — пояснил демон, даже не глядя, куда она показала. Ресьян был здесь сотни раз за свою долгую жизнь и надеялся, что когда-нибудь придет сюда не только как сторонний наблюдатель, но и как будущий саэрат.[5]

— А как он выглядел? Почему лицо закрыто? — не унималась Сайлейн.

— Узнаешь, не торопись.

— Ладно, — притихла девушка, понимая, что сделала что-то не так. — Не буду, прости.

— Не расстраивайся, — попросил Ресьян, — просто я хочу, чтобы ты сама увидела.

Он подошел к алтарю, извлек кинжал и жестом подозвал Сайлейн.

— Конечно, есть другой вид ритуала, однако нам придется сделать более болезненный вариант, но с сохранением девичьей чести. Дай руку, — приказал Ресьян.

Сайлейн, покраснев от его комментария, послушно протянула левую ладонь.

— Тш, потерпи, после я залечу рану, — попросил демон.

С тревогой поглядывая на нее, Ресьян сделал быстрый надрез девочке и следом себе, прижал обе ранки и начал читать воззвание. Сайлейн не слушала его, полностью сосредоточившись на своих ощущениях. Боль сменилась теплом, потом легким покалыванием, переходящим в щекотку, следом пришел холод. Пробирающий до самой последней клеточки, он сковывал ее, ласково усыплял, и она поддалась, рухнув в забытье.

Сайлейн очнулась внезапно, просто вдруг обрела способность видеть и чувствовать. Проблема заключалась только в одном: в этом странном месте, где она находилась, не было ровным счетом ничего. Была только она, одинокая и — девушка глянула вниз — маленькая. Как будто она вернулась в детство. Она еще раз огляделась: теперь она стояла в небольшой каморке с толстым слоем пыли повсюду, паутиной в углах, сломанным стулом посреди и детской кроваткой, на которой кто-то спал.

Сайлейн подошла ближе, чуть приподняла одеяло и прикусила губу, чтобы не закричать: перед ней была она сама, только со светлыми волосами, коротко подстриженными, нет, скорее их наскоро обкорнали, желая сделать ее похожей на мальчика. Из-под одеяла торчала перебинтованная ладошка. Девочка на кроватке то и дело вздрагивала, и в первый момент Сайлейн отскочила, думая, что это она чуть не разбудила себя. Но ничего не произошло.