— В то время как ты даже не что?

Как же они так быстро перешли от танца в воздухе вот к этому?

— Я не знаю. Просто пытаюсь выдерживать это день за днем. Заводить друзей, понимаешь? Вчера я записалась в клуб, и теперь мы планируем отправиться куда-то на яхте. Что-то вроде этого.

О чем Люс на самом деле хотелось ему рассказать, так это о тенях. И особенно о том, что она сделала в лесу. Но Дэниел прищурился так, будто она уже сделала что-то дурное.

— Ты никуда не отправишься на яхте.

— Что?

— Ты не покинешь территорию школы, пока я не разрешу.

Он выдохнул, почуяв ее нарастающий гнев.

Я сам не рад, что вынужден устанавливать эти ограничения, Люс, но… я так стараюсь уберечь тебя. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Ну да, буквально, — скрипнув зубами, перебила Люс. — Ни хорошее, ни плохое, ни какое бы то ни было еще. Я что, вообще ничем не должна заниматься, когда тебя нет поблизости?

— Это не так.

Дэниел погрозил ей пальцем. Никогда прежде он не выходил из себя так быстро. Затем он посмотрел на небо, и она проследила за его взглядом. У них над головами пронеслась тень — словно полностью черный фейерверк, оставляющий за собой мрачный дымный хвост. Похоже, Дэниел сумел прочесть послание мгновенно.

— Я должен идти, — объявил он.

— Потрясающе, — буркнула девочка, отворачиваясь, — Свалиться как снег на голову, затеять ссору, а затем смыться. Должно быть, это настоящая, истинная любовь.

Дэниел сгреб ее за плечи и тряс, пока она не встретилась с ним взглядом.

— Это и есть истинная любовь, — выговорил он с таким отчаянием, что Люс даже не могла бы сказать, смягчило это или усилило боль в ее душе, — Ты же знаешь, что это так.

Его глаза пылали лиловым — не от гнева, но от страстного желания. Такой взгляд может заставить вас полюбить человека настолько сильно, чтобы тосковать по нему, даже когда он стоит прямо перед вами.

Дэниел склонил голову, пытаясь поцеловать ее в щеку, но Люс была уже на грани слез. В смущении она отвернулась. Она услышала его вздох, а затем хлопанье крыльев.

«Нет».

Когда девочка резко обернулась, Дэниел парил в небе, на полпути между океаном и луной. Его крылья ярко белели в лунном свете. Мгновением позже его уже трудно было отличить от любой из звезд.

За ночь пелена тумана подступила, словно войско, и заняла Форт-Брэгг. С рассветом она не рассеялась, и унылый сумрак заполонил все вокруг. Так что всю пятницу на занятиях Люс казалось, будто ее влечет за собой неспешное течение. Учителя вели уроки рассеянно и медлительно. Ученики пребывали в какой-то полудреме, им с трудом удавалось не заснуть окончательно в этот долгий, сырой и монотонный день.

К тому времени, как занятия подошли к концу, уныние охватило Люс окончательно. Она недоумевала, что делает в этой школе, к которой не имеет ни малейшего отношения, в этой временной жизни, лишь подчеркивающей нехватку настоящей и постоянной. Ей хотелось лишь одного: забраться на свою нижнюю койку и во сне забыть обо всем — не только о погоде и долгой первой неделе в Прибрежной школе, но и о споре с Дэниелом и ворохе вопросов и тревог, всколыхнувшихся у нее в голове.

Заснуть прошлой ночью девочка не смогла. В самое темное предутреннее время она в одиночестве на ощупь вернулась к себе в комнату. Ворочалась и металась, но так толком и не сомкнула глаз. Скрытность Дэниела уже не заставала Люс врасплох, но это не означало, что ей стало легче с этим мириться. А этот оскорбительный приказ оставаться на территории школы? На дворе что, девятнадцатый век? Ей пришло в голову, что, возможно, Дэниел именно так и разговаривал с ней века назад, но Люс не сомневалась: ни одно ее прошлое «я» — как и Джейн Эйр или Элизабет Беннет[6]— не стало бы это терпеть. И она, со всей определенностью, терпеть не собиралась.

После занятий, когда девочка сквозь туман пробиралась в сторону спальни, ее гнев и раздражение еще не улеглись. Глаза у нее слипались, и она едва не засыпала на ходу к тому времени, как ее пальцы сомкнулись на дверной ручке. Ввалившись в полутемную пустую комнату, она чуть не проглядела конверт, подсунутый кем-то под дверь.

Он был кремовым, тонким и квадратным, а когда Люс перевернула его, то обнаружила собственное имя, напечатанное мелкими буковками. Она вскрыла конверт, надеясь на извинения. Понимая, что тоже одно задолжала.

Письмо внутри было напечатано на кремовой бумаге и сложено втрое.

Дорогая Люс!

Я слишком долго ждал, чтобы кое-что тебе сказать. Встретишься со мной сегодня в городе, у мыса Нойо, около 6 часов вечера? Автобус № 5, идущий по шоссе 1, останавливается в четверти мили к югу от Прибрежной. Воспользуйся этим проездным. Я буду у Северного утеса. Надеюсь вскоре увидеться с тобой.

С любовью,

Дэниел.

Встряхнув конверт, Люс нащупала внутри небольшой клочок бумаги. Она вытащила тонкий синий с белым автобусный билет с номером пять, пропечатанным спереди, и грубой картой Форт-Брэгга, нарисованной на обороте. Вот и все. Ничего больше.

Люс никак не могла понять, в чем дело. Никаких упоминаний об их споре на пляже. Никаких указаний на то, что Дэниел хотя бы понимает, насколько это непоследовательно: сперва буквально раствориться в воздухе, а на следующий день ожидать, что она по первой же его прихоти отправится на встречу.

И ни слова извинений.

Странно. Дэниел мог объявиться где угодно, когда угодно. Обычно он не обращал внимания на транспортные реалии, с которыми приходится иметь дело обычным людям.

Письмо в руках Люс казалось холодным и жестким. Более безрассудная ее часть подстрекала притвориться, что она вовсе его не получала. Девочка устала от споров, устала от того, что Дэниел не доверяет ей никаких подробностей. Но докучливая влюбленная часть Люс гадала, не была ли она с ним слишком резка, поскольку их отношения стоили усилий. Она попыталась вспомнить, как выглядели его глаза и звучал голос, когда он рассказывал ей о жизни, прожитой ею во время калифорнийской золотой лихорадки. О том, как он увидел ее в окне и влюбился в нее примерно в тысячный раз.

Этот образ маячил у нее перед глазами, когда несколькими минутами позже она выскользнула из комнаты и прокралась по тропинке, ведущей к главным воротам Прибрежной, а затем и к автобусной остановке, которую указал ей Дэниел. Видение его умоляющих лиловых глаз терзало ее сердце, пока она стояла под влажным серым небом. Люс смотрела, как бесцветные машины возникают в тумане, проносятся по крутым поворотам лишенного ограждения первого шоссе и исчезают снова.