— Это он и есть, — проговорила Шаран. — Тот самый, что висит у тебя на шее. Ваши люди хранили его все эти триста лет, и теперь он вернулся обратно. Мы никогда не оставляли надежды, что так и случится.

— Значит, вы знали, что ваши сородичи не погибли? И что они восстали против зибаков? — удивился Роуэн.

Шаран кивнула на следующий свиток, где яркими красками изображалась битва. Зибаки вынуждены были отступить и уйти обратно к морю. Вместе с их бывшими рабами против них сражались водяные люди с рыбьими хвостами и бродники — свирепо хохочущие и покрытые перьями.

— У водяных людей нет хвостов. — Жемчужник не скрывал обиды.

— Да и бродники совсем не похожи на злых духов, — улыбнулась Зеел.

— Мои предки не могли правильно изобразить то, чего не видели собственными глазами, — извиняющимся тоном сказала Шаран. — Они узнали обо всём от тех зибаков, которые сумели вернуться. От них-то мы и прослышали, что наши сородичи поселились в новых землях.

— И радостно позабыли про тех, кто остался в рабстве, — резко проговорил Аллун.

— Не суди их так строго, Аллун, — вмешался Роуэн. — Зибаки умеют властвовать над умами. Скорее всего они лишили своих воинов воспоминаний о прошлом, чтобы те сражались, не думая о своих родных.

— Да, — подтвердила Шаран. — Именно поэтому мои предки пренебрегли опасностью и запечатлели нашу историю на кусках шёлка. Чтобы наши пропавшие сородичи, если им суждено когда-нибудь вернуться сюда, могли узнать о своём прошлом. Даже если никого из нас к тому моменту не останется в живых.

Роуэн посмотрел на последние полотнища. На них люди по-прежнему работали на полях, только ещё тяжелей и печальней, чем прежде.

Стража хватала всякого, кто осмеливался выказать хоть малейшее неповиновение, и уводила в Пустынные земли. Постепенно поля зарастали, а дома приходили в упадок. И вот уже сами зибаки начинают работать на ферме, чтобы прокормить город. На последнем рисунке было всего три человека — старик и двое детей, стоящие у свежей могилы.

Оживут цветные тени

В боли прежних поколений…

— Мои родители завели детей только потому, что в нашей семье искусство росписи шёлка никогда не прерывалось и они хотели, чтобы мы продолжали это дело, — пояснила Шаран. — Они с самого начала поняли, что у Норриса нет склонности к рисованию, поэтому родилась я. Но мы — последние.

Итак, Тири, Норрис и Шаран — последние, кто остался от тихих, мягких сородичей Роуэна. Они предпочли пресечь свой род, но не растить детей в неволе. И Роуэн отлично их понимал. Он и сам испытывал бы те же чувства и принимал бы такие же решения. Наконец ему стало ясно, почему он так отличается от своих односельчан и почему люди вроде него бывали в Рине и прежде.

Жители Рина могли позабыть о тех, кто остался в далёких землях. Но у человеческой природы долгая память. Снова и снова, словно чёрные телята в стаде букшахов, в Рине рождались странные, чудаковатые люди. Такие, как Роуэн. Все они были похожи на своих родственников, о существовании которых даже не подозревали.

— Последний рисунок дедушка сделал семь лет назад, когда наши родители умерли от лихорадки, — сказала Шаран. — С тех пор он не прикасался к шёлку, да и рисовать было больше нечего.

— Теперь есть, — заметила Зеел.

— Да, — согласился Аллун. — Но только сейчас нам не до рисования. Здесь находиться опасно. Жемчужник беспокоится. Я уже вижу, как он бьёт хвостом от нетерпения.

Шаран громко расхохоталась, но тут же прикусила губу и опасливо взглянула на водяного человека. Но тот лишь прохладно улыбнулся.

— Конечно, я обеспокоен, — отозвался он. — И если бы у меня был хвост, он бы извивался, как у змеи. Мы должны как можно скорее выбраться отсюда. Но нам нужна помощь.

— Мы с Норрисом поможем вам, — горячо пообещала Шаран. — Среди людей, которые работают на полях, у нас есть надёжные друзья. Когда придут стражники, мы их задержим, пока вы…

— Нет, Шаран, — вмешался Роуэн. — Мы одни не уйдём. Вы пойдёте с нами.

— Да мы же не можем! — Шаран уставилась на него в изумлении. — Нас не выпустят стражники.

— Нас они тоже постараются не выпустить, — преувеличенно бодро проговорил Роуэн. — Собирай шелка. Мы возьмём их с собой.

Дрожащими руками Шаран принялась сворачивать свитки.

— Роуэн! — Лицо Жемчужника было очень серьёзным, и Роуэн понимал, о чём думает водяной человек. Только чудом они сумели оказаться так далеко. Обратный путь будет гораздо тяжелее. А тут ещё четверо новых спутников, среди которых маленький ребёнок, робкая девочка и дряхлый старик…

Но Роуэн никого не мог оставить на произвол судьбы. Под рубашкой он нащупал свёрток, который дала ему Шеба, вытащил оттуда прутик и сунул его в пламя свечи.

Зелёный отсвет озарил каменные стены, неподвижные фигуры друзей и испуганное лицо Шаран. Пылающая боль. Усмешка Шебы.

Враг у ворот. Пришёл черёд,

Отринув страх, смотреть вперёд.

От клятвы смерть освободит,

Конец в начале будет скрыт.

Твой час настал. Верёвкой к зверю

Крепись, чтоб в сердце боль умерить.

С трудом преодолев волну усталости и отчаяния, Роуэн повторил эти стихи. В ответ никто не произнёс ни слова. Да и что тут скажешь?

Но очевидно, у стихотворения был скрытый смысл.

— По-моему, в нём не говорится, что нам неизбежно грозит неволя или смерть, — неуверенно предположил Роуэн.

— Да Шеба с самого начала нам это предрекла, — горько промолвил Аллун.

Роуэн понял, что Аллун вспоминает строки, о которых они избегали говорить, но которые преследовали их с самого начала пути:

Пять ушли. Придут не пять…

Шаран посмотрела на упавшую на пол промасленную тряпку. Рядом валялся пучок увядшей травы и один-единственный прутик.

— Ещё… ещё один остался, — запинаясь, сказала она. — Может быть, рано отчаиваться.

Роуэн быстро взглянул на девочку. Её лицо побледнело, но она изо всех сил боролась со страхом и не давала ему овладеть собой.

Значит, и он сам не может себе этого позволить.

— Ты права, — признал Роуэн, складывая ткань и пряча её под рубашку. — Наша история ещё не закончилась.

По ступеням загрохотали чьи-то шаги. Затем дверь рывком отворилась и в погреб влетел Норрис с сонной Аннад на руках.

— Сюда идут стражники! — сказал он. — Люди задержат их у ворот, но надо спешить! Если они застанут вас здесь, мы все погибнем!

Снаружи их уже ожидал крайне встревоженный Тири. Гарч беспокойно шипел у него за спиной, и старик легонько похлопывал его по шее. Тем временем остальные обсуждали, что делать дальше.