— Иногда мне кажется, что Папа видит насквозь. — Прозвучало, как предупреждение.

— Насквозь он видит говорунов и дураков! — отсекла Александра, тряхнув светлыми волосами. — Ты не тот и не другой!

— Тогда я пойду. — Он оторвал свой узкий зад от стула.

— Здесь кафе. Поэтому не забудь в зале сесть за столик и что-нибудь заказать! — напомнила она. — В кафе заходят для этого. Почитай меню, вдруг придется вспомнить блюда.

— Само собой, Саня, само собой, — отозвался он, отставил стул в сторону и шагнул к двери.

Спустя три часа машина Александры остановилась возле дома, где находилась квартира, в которой держали Ольгу. В автомобиле кроме Александры были два парня. Один за рулем, с коротким чубчиком и в серой тонкой куртке, второй рядом с ним — стриженый наголо, в синей курточке. Оба сосредоточенные и молчаливые. Она в той же одежде, что была в кафе, располагалась на заднем сиденье.

Сначала они присматривались ко двору, к тому, что происходило вокруг. Затем парни проверили оружие и, снова сунув за пояс, приготовили черные маски, выложив их на приборную панель. Притихли, ожидая ее команды. Но Александра не спешила. Интуитивно ждала появления Кагоскина. Или тот должен выйти из подъезда, либо подъехать к дому.

И когда день уже был на исходе, она дождалась. Подъехала машина Кагоскина. За рулем был он сам. Вышел, в темном костюме и белой рубахе, достал потертый черный портфель, потоптался вокруг автомобиля, как бы осматривая его, но на самом деле осматривал двор и окна дома. Не заметив ничего подозрительного, направился к подъезду, крепко сжимая ручку портфеля. Александра показала на него парням и прервала длительное молчание в салоне авто:

— Это он! Быстро войти в квартиру мы сможем только на его плечах. Помните, что внутри головорезы. Палить начнут сразу, как только увидят нас! Ваша задача — действовать стремительно и опередить их. Не церемониться. Церемонии здесь неуместны! Промедление может стоить жизни. Но этого живодера оставить в живых! Он нужен мне живым!

Сунув в карманы маски, парни выпрыгнули из машины, как только Кагоскин скрылся в подъезде. Одним махом прошмыгнули под окнами вдоль стены дома к дверям. Почти бесшумно скользнули внутрь и натянули на лица балаклавы.

Приблизившись к квартире, врач постучал условным стуком. Но из-за двери ответили не сразу. Лишь после того, как он подал голос, щелкнул замок.

Дверь чуть скрипнула, открываясь. Кагоскин подтолкнул ее, вперед себя протянул портфель, и в этот миг за спиной врача возникли парни Александры.

Удар рукояткой пистолета оглоушил врача, и он мешком повалился вперед, прямо в руки длинноволосому парню, открывшему дверь. Двое ворвались в квартиру. Длинноволосый не успел выхватить оружие. Рухнул на пол, сраженный наповал пулей в лоб. Второй, с козлиной бородкой, поспешил укрыться за косяк дверного проема комнаты, но его достали сразу две пули.

После этого к квартире подошла Александра. Парни оттащили Кагоскина от входной двери, обыскали, привалили спиной к стене, поставили рядом его портфель. Вошла Александра, закрыли дверь. Перешагивая через трупы убитых, она осмотрела побоище. Ступила в комнату к кровати, на которой, сжимаясь, пытаясь поправить подол юбки, ремешок на поясе и вишневую блузку, сидела вялая Ольга. Притупленное после наркотиков сознание с трудом постигало, что происходит. Люди в балаклавах пугали ее, а девушка среди этих людей тревожила.

Взяв руку Ольги, Александра вытянула ее, посмотрела место локтевого изгиба и увидала следы трех уколов. Ольга потянула руку к себе, тихо попросила:

— Не надо уколов. Я не хочу.

— Не бойся, подруга, — отозвалась Александра равнодушно. — Я пришла, чтобы забрать тебя отсюда!

Постепенно осмысливая происходящее, Ольга опустила дрожащие ноги на пол, поднялась с постели:

— Ты кто?

Обе они были стройными, примерно с одинаковыми фигурами, только Александра чуть ниже ростом и на лице плавало выражение хищницы. Особенно когда она смотрела на Кагоскина. Но и на Ольгу она смотрела почти таким же взглядом, поскольку пришла за нею не из доброжелательных намерений, а ради намеченной цели. Вопрос Ольги она пропустила мимо ушей и посоветовала:

— Сядь на стул.

— Сидеть не хочу, — покачиваясь, как пьяная, сказала Ольга. — На улицу надо. — Посмотрела на труп в дверях, и по телу пробежала волна страха.

Мысли Ольги ворочались в голове медленно, как слоны в посудной лавке. Она даже защищаться сейчас не была в состоянии — тело было плохо управляемым. Лишь слабые потуги к сопротивлению — настолько слабые, что не могли вырваться наружу.

Подхватив Ольгу под руку, парень в балаклаве усадил ее на расшатанный скрипучий стул. Потом оттащил от дверного проема труп убитого. Александра за ним вышла в прихожую, прикрыв за собой комнатную дверь. Глянула на Кагоскина, распорядилась:

— Приведите его в чувство.

Второй парень в балаклаве вынес из кухни стакан с водой и плеснул в лицо врачу. Тот повел головой, зашевелился, открыл глаза. В них появилось изумление, когда увидал Александру. Стал подниматься, говоря:

— Это ты? Откуда ты? Что ты здесь делаешь?

Всматриваясь в его лицо, Александра какое-то время не отвечала, а затем усмехнулась:

— Пришла посмотреть, как ты мелкими пакостями занимаешься! Чую, это ты подбил Папу посадить на иглу жену Корозова. Папа никогда раньше на женщинах не отыгрывался! Пакостишь Папе, Кагоскин, подставляешь его!

Опасливо поглядывая на парней в балаклавах, врач спиной полз по стене кверху, выпрямляя в коленях ноги. Став твердо, попытался защититься:

— Заблуждаешься. Недооцениваешь Папу. Это его идея. Я всего лишь исполнитель. Мое дело — медицина, а не тактика и стратегия ведения войн.

Медленно, мелким шагом Александра близко подошла к нему, проговорила:

— Сомневаюсь я, Кагоскин, в твоем чистосердечии. Ну, да мне наплевать на тебя. Я сегодня просто почтальон с посланием для Папы. Здесь я не по своей воле. Эти ребята — люди Корозова. Они держат на мушке меня так же, как и тебя. Корозов прислал их за своей женой. А мне поручил передать Папе, чтобы тот больше не дергался в его сторону, и тогда он не тронет Папу. В противном случае обещает свернуть ему шею! Вот и все послание. Я согласилась помочь Корозову вернуть его жену и передать это послание потому, что хочу спасти Папу, поскольку беспокоюсь за него. Но больше, к сожалению, ничем пособить не могу. Я хочу к Папе, но этим ребятам приказано меня убить, если я только дернусь.

Говоря эти слова, она знала, что они дойдут до Папы, вызовут в нем ярость, и Дусев разорвет Корозова. А быть может, они станут рвать друг друга вместе.

Трогая руками затылок, Кагоскин переступил ногами и пообещал:

— Передам! Как скажешь! — И вдруг спросил: — Тебе известно, где коллекция монет, Шура? Папа обязательно спросит. Не замарала ли ты свои красивые ручки об нее? Верни, если так. Иначе тебе следует обеспокоиться своей судьбой. Папа беспощаден к тем, кто обманывает его!