– Семь составленных холодильников, – сказал Артур. – В ваших фигурах речи звучит тревожная современность.

– А что поделаешь? Мечи перековывают на холодильники, холодильники – на мечи. Такова разменная монета наших дней.

– В какой-то момент там все довольно-таки зашаталось, – сказал Ланселот. – Когда он двинул резервы – из-за холма с такой уродливой церквушкой на вершине, – я даже начал было думать лучше о его полководческих способностях. Он правильно выбрал момент.

– Ему это не помогло, – сказал Артур. – Вы видели, как Бедивер с ревом выскочил слева? Вот было отрадное зрелище.

– Много народу полегло у той излучины, где ручей вливается в реку у подножья холма, – сказал сэр Кэй. – Вы видели? Там был Кадор Корнуэльский со своим войском, и намяли бока они врагу преизрядно. Бойня была, точно сотня автокатастроф.

– Предательский и подлый выпад Мордреда против Артура пришелся мимо цели, хвала Иисусу, – сказал Ланселот. – Я это видел. В такую ненависть поверить невозможно.

– Он попытался, – сказал Артур. – Мы сошлись забрало к забралу. Он молвил: „В следующий раз“, – и тут два рыцаря нас разъединили.

– Он ускользнул с полудюжиной присных, насколько известно, – сказал сэр Кэй. – А вы заметили, что с ним были и псы его? Я видел, как один вцепился в зад коню Гингалина, пока тот его не сбросил.

– Не видел, – сказал Артур. – На меня набежал с копьем какой-то парнишка, а затем прямо передо мной разорвался минометный снаряд, и нас обоих сшибло с ног, а потом с запасным конем примчался сэр Лукан-Дворецкий, после чего…

– Значит, Пророчество напророчило не так, – через некоторое время молвил сэр Кэй.

– Не уверен, что оно напророчило не так, – сказал Артур. – Возможно, я не так его прочел.

– Шестая часть Пророчества Мерлина, судя по всему, предполагает, что Артур падет от руки Мордреда в великой битве, – сказал сэр Кэй. – Стало быть, все. Осмелюсь высказаться, другой битвы подобных масштабов уже не будет.

– Я должен покаяться, – сказал Артур. – Показав его вам, я о нем задумался, о Пророчестве, то есть, и, ну, в общем, там и сям я изменил по паре строк.

– Вы отредактировали Пророчество Мерлина?

– Да. Заставил его предсказать несколько более благоприятный исход. Этому искусству он меня сам научил – перекраивать историю. Даже Цезарь таким баловался, когда гадал. Заряжал цыплячьи косточки, так сказать, чтоб указывали победу его легионов.

– Преступление против учености среди всего остального, – сказал сэр Кэй.

– Все это – королевская работа, – сказал Артур. – В кризе для короля ничто не свято – ни прошлое, ни будущее, и уж тем паче – мертвые шарлатаны.

– Мордред сбежал в Германию, – сказала Кларисса. – Стал фашистом.

– Он всегда им был, по темпераменту, – сказал сэр Роже.

– Артур же аннулировал брачные клятвы, что прежде связывали милую Лионессу с этим кошоном[9]Унтанком. Они больше не женаты. Между прочим, тем самым освободилось и ее скромное приданое: пять фригольдов, три небольших замка, двенадцать церковных бенефициев и банк – средних размеров. Всё же им радости в жизни.

– Очень хорошо, – сказал сэр Роже. – Проблема с „Харродзом“, стало быть, решена.

– Говорят, Америка вступила в войну.

– На чьей стороне?

– На нашей.

– Великолепно, – сказал сэр Роже. – У них нет традиции рыцарства, я полагаю, но по слухам, из них получаются отличные солдаты. Взять хотя бы Джексона Каменную Стену и Бешеного Энтони Уэйна.

– Имена мне не знакомые, но я в восторге, любезный друг мой, что могу считаться с вашей хваткой, коя будет потверже моей. Висельник пошел унтер-офицером в генеральную военную прокуратуру.

– Где его талант к рубке логики сослужит ему хорошую службу.

– Ха-Ха утверждает, что мы с вами занимаемся метисацией и смешением рас.

– Так оно и есть. После чая, надеюсь.

– С большой вероятностью, и до него тоже. Хотя мне в два нужно ненадолго заскочить к зеленщику. Вернусь самое позднее в три тридцать.

– Вы не подвергнете себя риску? Вы, кого люблю я превыше всех существ земных?

– Чисто теоретически. За рулем Тедди, проволоку режет Томми, я чувствую себя в полной безопасности.

– И все же…

– Вы были поразительны в великой битве, – сказала Кларисса. – Вас точно диавол распалял.

– Что ж, мы победили, и это главное. Но то была последняя битва в своем роде, мнится мне. Придут и другие Мордреды, но Артур не потерпит еще одной братоубийственной войны. И бомбу изготовлять не станет, но кто-нибудь ее наверняка построит, и тогда адская эта дрянь останется с нами на веки вечные. Подобно вулкану в нашей собственной гостиной.

– В таком мире вашим навыкам примененья нет, – сказала она. – Все вы, добрые и досточтимые рыцари, остались без работы. На пособии. Не очень хорошенькое зрелище.

– У меня в лютне еще пара струн найдется, – сказал Роже. – Мои ученые степени по инженерному делу, биохимии, баллистике, археологии и мариархитектуре.

– Искусный вы парнишка, а? Стоять на шухере не пробовали?

– Меня беспокоит Ланселот, вот кто, – сказал Роже. – Существуют фигуры такого величия, таких легендарных пропорций, что они… стеснены, так сказать. Обычная жизнь им в таком случае невозможна. Вы представляете себе, как Ланселот где-нибудь управляет каким-нибудь заводиком? Или даже заводищем? Боюсь я душевного разлада в нем.

– А Гвиневера? – спросила Кларисса. – Что Гвиневера?

– Застыла в скорби и томленье, – сказал Роже. – Оставшись навсегда парадигмою раздвоенного сердца.

– Но ей же как-то удается подозрительно неплохо проводить время при всем при том.

– Основная тема – все равно раздвоенное сердце. Об этом явлении я как-то писал доклад – для курса по страсти.

– Вас приходилось обучать страсти?

– Общий обзор страстей с особым упором на их биохимические триггеры.

– Вы имеете в виду, что все это – какие-то павловские трюки?

– Нет-нет. Тут все очень специализированно. Едва ли одна женщина из тысячи возбуждает соответствующие нейроны в мозгу.

– Так редко.

– Иногда просто цветы апельсина, и к ним никакая женщина не привязана, не так ли? Вы должны помнить, мужчины – существа очень нежные, очень внушаемые. „Память и желанье“, как выразился этот банковский поэт.

– За работу, – сказала Кларисса. – Хей-хо.

– А я бы прилег вздремнуть, – сказал сэр Роже. – Будь умницей, постарайся никого не пристрелить.