пусть только попытаются торговаться, развернусь и уеду нахер. Или до сотни подниму, пусть выкручиваются.

Шел до дома часа три. Жутко бесило, что уехал так далеко, ведь мог просто спрятаться в полях. А еще выводила из себя причина того что я сейчас весь больной и хромой, иду по темноте с канистрой в руках. А потом еще обратно топать. Суки! От бессилия и злобы даже руки затряслись. Надо бы успокоиться, но… Сука, как же все бесит!

Дома все было по-старому, за исключением того что у костра сидел часовой. Часовой, конечно, с натяжкой, ведь паренек просто сидел у костра и спал. Я спокойно прошел мимо него, посмотрел на двери гаража, но дергать их не стал, и так понятно что закрыты. До хлева не пошел, а направился сразу к баку с бензином. Изначально там была тонна, но сейчас осталось литров шестьсот.

Из последних сил держа себя в руках, наполнил канистру, и собирался было возвращаться, но вспомнил что оставил стрелу в голове мужика, которого в прошлый свой визит домой застрелил первым. Простоял минуту, борясь с жадностью, но она, как всегда, победила.

За гаражом у меня компостная яма, довольно глубокая. Туда можно было спрятать с десяток трупов, но компост – штука нужная, так что я не собирался оставлять там надолго даже одного.

Но сейчас яма была заполнена трупами доверху. Злость, что, как мне казалось ранее выплескивалась через край, показалась мне миленькими цветочками по сравнению с тем, чем меня накрыло от увиденного.

Какой-то ублюдок со своей сучьей семейкой сначала обманул меня. Затем моими же руками убил двоих, вполне вероятно, нормальных ребят. Доехал на мне до моего дома. Попытался убить меня за все хорошее что я ему сделал. А теперь сидит, жрет мою кукурузу, пьет молоко которое дают мои коровы, да еще и, гандон штопаный, пускает на пешки людей, которые, возможно, могли бы спокойно работать на меня!

Всё, крышечка слетела.

Глава 9

Уже ни капельки не контролируя себя, обошел гараж. Подергал дверь. И правда заперто. Бесит, сука!

–Вылезайте, гниды паршивые! Порву к херам собачьим! Четвертую, сука! – орал я во всю глотку не своим голосом, долбя руками и ногами в дверь.

Из за шума проснулся "часовой", и, взяв металлический пруток в руки, окликнул меня.

Я аж замолчал, не найдя от такой наглости подходящих матерных слов, чтобы максимально точно описать мое к нему отношение. Так же молча развернулся, и пошел в его сторону. По мере моего приближения пруток в его руках трясся все сильнее и сильнее, а орал он все истеричнее.

Подойдя к нему, выхватил из его рук прут, сразу отбросив в сторону, и, почти касаясь его уха, не своим каким-то рычащим голосом тихо но отчетливо сказал.

–Не заткнешься прямо сейчас, сученышь, яйца с корнем вырву.

У паренька будто голосовые связки исчезли. Он смотрел на меня полными ужаса глазами, из которых текли слезы, и стоял как вкопанный, не в силах даже пошевелиться, не то что убежать.

Пока я думал что с ним делать, дверь гаража приоткрылась, и из нее вылетела стрела. Меня спасли несмазанные петли на двери, так как благодаря ним я успел обернуться и заметить вылетающую стрелу. Время привычно слегка замедлилось, благодаря чему я успел рассчитать примерную траекторию стрелы, и отклониться в правильную сторону. Стрела прошла в миллиметрах от моей тушки и угодила прямо в грудь пареньку, который так и стоял, боясь пошевелиться.

Сразу после выстрела, дверь закрылась, и я не стал предпринимать попыток ее вскрыть. Пока. Паренек упал на спину, и сейчас лишь всхлипывал, глядя в пустоту. Ранение не сквозное, но от этого не легче. Скорее всего пробито правое легкое, и если прямо сейчас не заткнуть рану, оно довольно быстро утратит возможность дышать, а следом смерть от кровопотери и недостатка кислорода.

Да, он меня бесит, очень сильно, но все равно жалко, пацану лет восемнадцать. Начал перебирать в голове варианты, как я смогу ему сейчас помочь, но она наотрез отказывалась думать. Михаил врач, мог бы выйти и помочь, но эта мразь печется только о своей заднице, так что даже если бы меня тут не было, навряд ли он бы помог парню, по крайней мере бесплатно.

Я все стоял над ним пытаясь найти решение, а секунды уходили. Казалось бы надо просто подождать, и одной проблемой будет меньше, но я вдруг вспомнил что произошло с деревом, в которое я влил немного "голубой" энергии. Оно будто сразу ожило. А мне сейчас надо хотя-бы чуть-чуть подлатать пацана, стоит попробовать, вдруг прокатит.

Прикрыл глаза, сконцентрировался на своем "духовном теле". Оно почти полностью состояло из "красной" энергии, что бурлила и текла хаотично с ураганной скоростью. Также разглядел черные пятна. Хоть они и небольшие, но ранее я их не замечал, надо будет потом разобраться все-таки что со мной происходит. Голубых прожилок собралось всего ничего, я собрал их все в правую руку, левой же резко выдернул стрелу, краем глаза заметив что наконечник вполне гуманный, повезло что без зацепов, и выпустил все что было в правой руке прямо в грудь парня.

Рана прямо на глазах слегка затянулась и перестала кровоточить. Но меня это уже мало волновало. Во мне вновь проснулся неконтролируемый гнев, благо, есть на ком выместить злобу.

Мой рык, я думаю, был слышен даже в городе. Я не мог даже прокричать что-то членораздельное, просто рычал и бежал к ненавистной двери. За ней прячутся мои цели, и это все о чем я мог думать на тот момент. Просто надо их оттуда достать, а затем расправиться максимально жестоко.

Врезался в дверь на полном ходу. Кажется в руке что-то хрустнуло, но сейчас плевать на это. Надо! Её! Открыть!

Несколько раз ударил по ней кулаком, но куда там, сталь толщиной миллиметра три-четыре даже ломиком не вскрыть. Начал тянуть ее на себя, но и это тоже не дало плодов, замок внутри сверхпростой и настолько же надежный. Сука! Хаос в голове не позволял мыслить рационально. Да чего там рационально, мыслить в принципе не получалось, в голове лишь чистейшая ярость.

Снова подергав дверь и оторвав ручку, окончательно убедился что это не принесет плодов. Я на секунду остановился, и услышал знакомый мне голос.

– Вали уже отсюда пока можешь, придурок! – голос звучал приглушенно, но я узнал голос Михаила.

Представил как он там ехидно ухмыляется, уверенный в собственной безопасности и безнаказанности.