– Почему?

– Потому что за время службы в Легионе, Пьер, я изучил тебя. И знаю лучше, чем ты себя сам. Спокойная жизнь не для тебя. Возможно, ты можешь обмануть себя, но не меня. Ты соскучился по настоящему делу, Пьер. И ты согласился бы, даже если бы я предложил тебе не миллион, а двадцать или тридцать тысяч…

– Наверное, – улыбнулся Пьер. – Но почему ты тогда не предложил мне меньше?

– Потому что я подписался на это дело не из-за денег, Пьер. Я это делаю, потому что считаю это правильным. Это мое дело, можно сказать, личное. И я доведу его до конца, любой ценой. Поэтому мне нужен самый лучший помощник. Который бы сделал все как надо. А самый лучший помощник, Пьер, это ты. Я не преувеличиваю. У тебя есть только один недостаток, Пьер…

– Какой?

– Ну, это можно назвать гипертрофированным чувством долга. Помнишь, нас троих послали взять под контроль дом на въезде в этот долбаный африканский городишко? Взять и не высовываться!

– Помню! – улыбнулся Пьер.

– Мы свою задачу выполнили. Но ты какого-то хрена решил выдвинуться вперед…

– Да, потому что группе Кронца пришлось не сладко. И они все никак не могли подобраться к пулеметчику…

– Пьер, это была задача группы Кронца. А ты полез туда!

– Но ведь и ты полез, Роман!

– Да я полез за тобой, прикрыть тебя! Потому что, если бы тебя убили, нас бы осталось двое! И мы бы не смогли отбиться в случае чего!

– Нет, Роман! Ты не просто полез за мной, ты спас мою черную задницу!

– Да! Я спас твою черную задницу. Но спас я ее для того, чтобы ты, в случае штурма, мог прикрыть мою задницу! Но главное, что потом наши разноцветные задницы чуть не разнесли вдребезги наши же минометчики, потому что они знали, что там наших нет…

– Да, это было весело! – улыбнулся Пьер.

– Это было не весело, это было глупо. Потому что ты полез туда, куда тебе лезть не следовало. И из-за этого мы чуть не погибли. Поэтому я прошу тебя, Пьер, очень-очень внимательно выслушать то, что я тебе сейчас скажу. И запомнить это крепко-накрепко. Ты слушаешь?

– Да, Роман.

– Ты отличный, самый лучший помощник, Пьер. Это я говорю без преувеличения. Если тебе что-то поручить, ты сделаешь это во что бы то ни стало. Поэтому я к тебе и обратился. Но ты не должен выходить за рамки своей задачи. Даже если тебе этого очень захочется. Или ты посчитаешь, что ты обязательно должен мне помочь. Или в тебе просто взыграет глупое благородство… Ты мне ничего не должен сверх того, о чем мы договорились. Остальное – это мое дело. Личное. Можешь считать это вендеттой. Поэтому ни во что не суйся. И не вздумай проявлять никакой инициативы. Ни при каких обстоятельствах. Ты все понял?

– Да. Ты хочешь сказать, что, если я увижу, что тебе нужна помощь, я все равно не должен ничего предпринимать, если это не будет оговорено заранее? То есть если я буду плыть из пункта А в пукт Б, а ты будешь тонуть в стороне, то я должен буду продолжать плыть по заранее оговоренному маршруту?

– Точно, Пьер! Ты сделаешь вид, что просто не видишь меня.

– Черт! Ты меня интригуешь! Что же это за дело такое, в котором действуют такие правила?

– Я же тебе сказал, Пьер, это вендетта…

Украина, Одесса, офис СБУ, за два дня до визита премьера РФ в Одессу.

Здание управления Службы безопасности Украины по Одессе и Одесской области на Еврейской улице встретило Виктора приятной прохладой. В проходную довольно быстро спустился молодой человек в безукоризненном костюме банковского клерка и, поздоровавшись, проводил Виктора на третий этаж в кабинет заместителя начальника управления.

Тот был лысым, грузным и лицом смахивал на уставшего от исторических катаклизмов учителя истории.

– Домбровский, Василий Анатольевич! – представился замначальника.

– Логинов, Виктор!

– А по отчеству?

– Павлович… – сказал Виктор. – Но в наше время это уже неактуально.

– Да нет, отчество актуально в любое время, Виктор Павлович! Прошу!

Домбровский, несмотря на свой не слишком спортивный вид, живо вернулся на свое место и посмотрел на Виктора через стол.

– Итак, с прибытием, Виктор Павлович! Насколько я понял, вы приехали с каким-то особым заданием?

– Ну, если говорить в целом, то задание у нас у всех одно. Обеспечить безопасность вашего президента и нашего премьер-министра. Но ФСО занимается комплексом превентивных и охранных мероприятий. Я же представляю антитеррор. И прибыл для проведения оперативно-разыскных мероприятий. Речь идет о конкретном фигуранте…

– Иване Сахно? – сказал Домбровский.

– Да. Вам уже сообщили?

– Я получил его досье, – кивнул Домбровский, – и внимательно прочитал… Вы что, предполагаете, что он собирается совершить покушение?

– Я этого не исключаю.

– Понятно… – сказал Домбровский, потом вздохнул и посмотрел на Виктора. – Можно начистоту?

– Конечно, – кивнул Логинов. – Даже нужно!

– Мы с вами профессионалы, Виктор Павлович… А Сахно пацан. Пусть националистически настроенный, но молокосос. Вы действительно верите в то, что он может выступить в роли киллера? В таком деле?

– Вы имеете в виду, что у него нет достаточной квалификации? – спросил Виктор.

– Ну да. Спортивный разряд – это одно. А реальная работа снайпера совсем другое… Это, как говорят у нас в Одессе, две очень большие разницы.

– Харви Ли Освальд даже разряда не имел по стрельбе…

– Ну там история темная. Бабка надвое сказала, Освальд убил Кеннеди или не Освальд.

– Согласен. Но если бы Освальда вовремя задержали, Кеннеди почти наверняка остался бы жив. Поэтому давайте сосредоточимся на поисках Сахно.

Домбровский вздохнул.

– У нас девяносто процентов личного состава сейчас находится в оперативном подчинении и выполняет поручения Госохраны. Это аналог вашей ФСО. Отозвать я их, как сами понимаете, не могу. Так что наши возможности весьма ограниченны…

– Понимаю, – кивнул Виктор. – Но мы попробуем. Сколько оперативников вы можете мне выделить?

– Одного. Максимум – двоих.

– Да уж. Негусто.

– Я рад бы, но… – развел руками Домбровский.

Украина, Львов, за две с половиной недели до визита премьера РФ в Одессу.

Пьер Ламар свернул за угол и медленно пошел вдоль дома, считая подъезды. Наконец он остановился, огляделся по сторонам и направился к двери. Войдя в подъезд, Пьер поднялся по ступенькам на площадку первого этажа. Здесь была только одна дверь, с откидным окошком, как в камере.