– Только после того, как мы с Гарри… поженились и стали более близки, я полностью обрела свои способности. А теперь, когда я ношу… – Она показала на свой живот. – Я могу делать вещи, которые не могла раньше. Я даже разговариваю с людьми, находящимися в могиле, призраки которых обычно не появлялись в этом доме. Вот вчера я беседовала с матерью викария.

Синда во все глаза смотрела на Кристину.

– Но викарий древний, как Мафусаил!

– Да, и его мать давно умерла, – кивнула Кристина. – Она сказала мне, что Мойре нужна помощь, но не объяснила, почему и какая. Впрочем, я и не говорила, что мой дар всегда можно использовать.

– Помощь Мойре?! – Синда не могла себе представить более независимую и самоуверенную особу, чем дочь викария. Она вздохнула. – А твои разговоры с привидениями вызывали тяжелую головную боль и ощущение холодного воздуха?

– Нет, я этого не заметила. – Кристина успокаивающе погладила ее по руке. – Хочешь, я пошлю за тетушкой Стеллой?

– Нет, пока не надо. Вполне возможно, что это… ну, просто случайный инцидент, который больше не повторится. – Синда решительно встала со скамьи. – Я даже уверена, что этим все и закончится.

Особенно если она будет избегать сэра Тревельяна Рочестера. Вероятно, физическая близость с мужчиной обострила способности Кристины, и источником ее ночных кошмаров вполне мог быть его поцелуй.

Из парка, украшавшего центр богатого лондонского квартала, Трев рассматривал фасад внушительного особняка герцога Мейнуаринга. В это раннее утро только горничная мыла лестницу, ведущую к парадному входу. В окнах не было заметно ни огонька, ни людей.

– Можешь поухаживать за этой горничной, – небрежно заметил Трев своему спутнику.

Внимательно взглянув на девушку, Мик пожал плечами:

– Для меня она слишком молода. Пойду лучше потолкую с ребятами, что работают на конюшне. Хотя вряд ли они что знают, если только леди не вернулась домой.

– Хоть бы это узнать, и то хорошо. Вчера в кофейне ни о чем похожем не судачили. – Трев нашел себе там укромный уголок, где никто не мог узнать его физиономию, и делал вид, что читает газету, прислушиваясь к болтовне завсегдатаев; но не уловил никаких упоминаний о леди Люсинде Малколм Пембрук. Либо это означало полное отсутствие интереса к ней, либо она уже дома, так что никаких оснований для разговоров не было.

– Значит, вы не хотите, чтобы я пошел с вами? – недовольно проворчал Мик.

– Конечно, нет! Если меня упекут в тюрьму, то лучше, чтобы ты оставался на свободе. – Трев угрюмо усмехнулся. – Ты знаешь, где найти моего поверенного.

– Не нравится мне все это, – решительно заявил Мик. – Лучше бы вы оставили в покое этого старого стервятника и занимались бы своими делами.

– Какими это делами? – поинтересовался Трев, пожимая плечами. – До тех пор пока весь Лондон считает меня убийцей, жену мне не найти, это ясно. И не могу же я купить себе другое поместье, когда у меня на руках имение Лоренса. Да и корабль мой еще не вернулся. Так что я вполне могу позволить себе развлечение и навестить старого хрыча.

Мик только хмыкнул. По сравнению с преследованием К захватом пиратских кораблей предстоявший его хозяину прорыв в дом графа действительно был детской забавой. Трев проследил, как Мик перешел дорогу и исчез в переулке, ведущем к конюшням, расположенным позади дома герцога. Слуги куда охотнее станут болтать с равным себе, чем с ним самим.

Помахивая тростью, он пошел дальше по улице, направляясь к дому своего деда. Это было недалеко, а времени у него было хоть отбавляй. Так что он вполне мог навести справки о здоровье графа.

Лондонский дом графа Лэнсдауна был далеко не таким внушительным, как герцогский особняк, но выделялся своей изысканной архитектурой даже на фоне окружавших его богатых домов. Трев знал, что их владельцы имели крупные загородные имения, а городские дома открывали только на время работы парламента.

По всем правам он должен был воспитываться и расти именно в этом фешенебельном районе Лондона и впоследствии вести здесь жизнь аристократа. А вместо этого еще мальчишкой он вынужден был служить жалким матросом, тяжким трудом пробиваясь к положению капитана. Впрочем, и свое первое каперское свидетельство он получил, едва достигнув возраста двадцати одного года, потому что мечтал отомстить графу. Трев сожалел не столько о потере богатства и титула, сколько об утрате семьи и друзей да о пережитых им жестоких страданиях, когда ему приходилось насмерть биться, отстаивая свое право на жизнь.

И он заставит деда заплатить за все это! Осмотрев фасад графского дома, Трев и здесь не заметил никаких признаков жизни. Что ж, остается надеяться, он прибыл в удачный момент, когда слуги уже разошлись по всему дому, занимаясь утренними делами. В первый раз он допустил ошибку, явившись к парадному входу, как и положено джентльмену.

Не заметив на улице ни души, Трев проскользнул к лестнице, которая привела его к расположенной в подвале кухне. Как он и ожидал, дверь уже была открыта, так как слуги то и дело ею пользовались. Он спустился на кухню, и повара и горничные в чепчиках испуганно уставились на него, но он уверенно прошел дальше, небрежно помахивая тростью.

Никто не посмел загородить ему дорогу, пока он не поднялся на первый этаж и не оказался в главном холле, где его окликнул встревоженный лакей.

– Просто зашел проведать своего деда, – с небрежной уверенностью кинул ему Трев. – Можете не провожать меня, старина, дорогу я знаю.

Действительно, когда в детстве родители вместе с ним приезжали в Лондон, то всегда останавливались в доме деда. Не желая терпеть присутствие жены сына, которую он презрительно называл «чужестранкой», и рожденного ею «ублюдка», граф немедленно уезжал из дома, но Трев помнил, какие именно комнаты занимал дед.

Трев должен был бы уже тогда возненавидеть деда, но граф был лишь непонятным темным облачком на ясном небосклоне его юности, и он совершенно о нем не думал, окруженный любовью и заботой своих родителей.

Небрежно насвистывая, Трев поднимался на второй этаж. За эти годы в доме ничего не изменилось, если не считать того, что и мебель и все убранство одряхлели, как и их хозяин. Идя по коридору, он слышал за спиной тяжелые шаги дворецкого, поднимавшегося следом за ним по лестнице. Слуги уже, наверное, послали за констеблем, но Трев не собирался здесь долго задерживаться.

Он распахнул высокие двойные двери, ведущие к покоям графа, и пересек гостиную. Разжигавшая камин горничная от страха рассыпала щепки. Его опередил плотного сложения лакей в парике и поспешил преградить ему путь с поднятой кочергой. Трев взмахнул тростью, кивнул горничной и, бросив на кочергу многозначительный взгляд, обошел лакея.

– Сэр, я настаиваю, чтобы вы ушли:

– Пошел вон, Джонси! – Трев помнил его имя еще c юности. – Мне нужно только увидеть, жив ли дед или здесь прячут его труп, а тем временем поверенные растаскивают его имущество.