Вот Маркс, говоря о рабочем времени, сосредоточивался только на аспекте превращения этого рабочего времени в прибавочный продукт. Но этого мало, это очень ничтожная часть проблемы времени. Стоимость жизненного времени включает в себя и досуг, и переоценку уже умерших поколений, потому что идёт непрерывно игра на этом: «фьючерсы» на времени ещё не родившихся. Зачем выпускают дериваты акций, огромное количество фиктивных ценных бумаг? Это, собственно говоря, попытка капитализировать время ещё не родившихся поколений. Очень неудачная попытка, которая ведёт к катастрофе, но тем не менее.

Так вот, империя – это очень специфическая ситуация в этом «прогрессе», в повышении стоимости жизненного времени, когда взрывным образом время огромного числа людей из близкого по стоимости к нулю переводится в очень крупную цифру. Люди были никто и звать никак, и внезапно они становятся кем-то, как аббат де Сийес говорил: «Кто были третье сословие? Никто. Кем они должны быть? Всем». То же самое можно сказать о четвёртом. Четвёртое сословие товарищ Сталин предложил сделать «всем». И сделал в какой-то момент. При этом, конечно, эти люди должны желать стать «всем» – это не то, чтобы их за ухо тянули. Вот в Англии, например, шёл процесс «вытаскивания за ухо»: сгоняли с земли, «огораживали». Это – насильственное. А тут – должны хотеть. Вот появляются миллионы людей, которые хотят стать кем-то…

Гигантский процесс, который был неоднозначен. Да, колхозы и какая-то часть, конечно же, была вытащена насильственно из своих медвежьих углов. И, конечно же, было сопротивление, был уход в глухую защиту, но было некое ядро, которое стремилось к этому. Это ядро было низшим слоем сельского населения, это было сельское батрачество, безземельное крестьянство, сельские люмпены, которые внезапно переводились в состояние кого-то. И они оказывались между такими жерновами обстоятельств, когда выживали люди, которые проявляли минимум способностей. Для этого существовали ликбез, всякие призаводские школы, некие формы обучения, которые продвигали их вверх. Ведь тот же Косиор[28] говорил в 1934-м или в 1935 году на съезде комсомола, что 500 тысяч юношей и девушек пришли на командные советские посты.

Это не важно. Если посмотреть на Россию 1913 года, то это огромное море людей, которые в подавляющем большинстве были малограмотны или неграмотны, были узко ориентированы, жили домашним, натуральным хозяйством. Это огромное число, потому что численность населения царской империи в канун войны была примерно 150 миллионов человек. По тем временам это гигантская цифра. Это в 4 раза больше, чем в Австро-Венгрии, которая была не последней империей Европы. И вся эта цифра внезапно перелопачивается, взлохмачивается, переводится в состояние жёсткого стресса сначала четырьмя годами окопной войны, потом гражданская война, голод и так далее. И потом некий проект, который придаёт всему этому хаосу смысл, движение…

Да, это правильное слово. Но я хочу сказать, что здесь нет эксклюзива. Если мы посмотрим на наиболее яркие примеры возникновения современных империй недавнего времени, то это та же самая парадигма. Вот яркий пример – Япония. Хорошая иллюстрация. Когда коммодор Перри, если не ошибаюсь, приплыл в Эдо стрелять из пушки, посылая предупреждение от лица «мирового сообщества» закрытой Японии, сёгун поставил вопрос перед японским населением: что-то вроде «что делать ввиду агрессии западного сообщества, каким образом отстоять страну, её образ жизни, её суверенитет и так далее?». Он получил 30 тысяч предложений со всех сторон. Из них только 17 принадлежали не самураям – при том что население было образованным, грамотность была 90 %. Это означает, что всем, кроме самураев, было глубоко наплевать на судьбу Японии.

В 1905 году, примерно через полвека после этого, под Порт-Артуром те же самые потомки крестьян, которым было на всё наплевать, дрались не хуже тех же самураев, которые были их офицерами. Япония была мобилизована уже как империя. Крестьянство, которое было никем (и мы знаем, как жёстко крестьянство было никем в самурайской феодальной Японии), внезапно превращается в японский народ, который стал «детьми императора – потомка богини Аматэрасу». Они были никто и стали кем-то. И возникает японская империя.

Наполеоновская империя возникла точно так же. Французы, которые до 1789 года были никем, и французский сеньор мог встретить, возвращаясь с охоты, французского крестьянина, убить его и омыть в его крови свои усталые ноги. Так вот, после взятия Бастилии эти люди стали кем-то, и то, что они стали кем-то, выразилось в Наполеоне. Причём это выразилось так круто, что не получилось вернуть всё это на бурбоновские старые рельсы, – пытались, но не получилось. Пришлось пережить очень сложный процесс возвращением маленького племянника Наполеона III. То же самое.

В 50-м году XIX века тот же Маркс писал о Германии как о самом захудалом, забытом богом крестьянском уголке Европы (то есть абсолютно неразвитая крестьянская территория). Ещё у Достоевского мы находим комментарий по поводу немца, что немец – это что-то необычайно отсталое…

И вот Бисмарк переводит этих «никто» в кого-то, и получается империя, которая сотрясала мир в течение следующих ста лет.

Ни Японию сегодняшнюю, ни Германию сегодняшнюю, ни Францию не вернёшь в то состояние. Почему? Ресурс повышения статуса, повышения капитализации, исчерпан, и он исчерпан в России тоже.