Уже когда она шла мимо столиков, в глубине сознания промелькнула мысль, что подобная женщина-королева может испытывать определенные сексуальные проблемы. Ею может владеть либо повелитель мира, либо сумасшедший. Для любого нормального мужчины она была слишком величественна — почти как статуя.

Последние слова Милой только подтвердили догадку — моя собеседница была невинна как ребенок. Кто знает, может быть, она черпала необычную силу именно в своей чистоте и непорочности.

У меня не было шансов победить ее в честной схватке, поэтому я решил использовать грязные приемы, еще до начала боя выведя противника из себя.

— А знаешь, милочка... — обратился я к собеседнице, подпустив в голос сальные нотки.

В этот момент я и сам себя почувствовал толстым прыщавым подростком с сальными волосами, зачесанными на косой пробор, помойным запахом изо рта и маленькими блестящими маслянистыми глазками, пристально рассматривающими глянцевую обложку дешевого порножурнала.

— Зачем нам эта дурацкая вода? Давай лучше выпьем чего-нибудь более крепкого и слегка потискаемся на заднем сиденье моего автомобиля, после чего я залезу тебе в трусы... — В этом месте я похотливо, почти как боров, хрюкнул-хохотнул, — ... А потом наконец-то сделаю из тебя полноценную женщину.

Выдержав небольшую паузу, я закончил:

— А то ты, как я погляжу, совсем засиделась в девках. — Я широко улыбнулся, подмигнув и слегка кивнув, как бы говоря всем своим видом: «Ну не ломайся, милочка, давай соглашайся, скучно не будет, я обещаю... »

— Интересное предложение, можно будет подумать об этом на досуге, когда разберемся с нашими делами.

Казалось, никакая грязь не могла запятнать это поистине необыкновенное создание. Лайя в совершенстве владела собой, только зрачки чуть-чуть расширились, хотя и это, может быть, мне только показалось.

— Вот-вот, — радостно подхватил я, — а то, знаешь, была у меня одна такая знакомая, вся из себя гордая, как королева из какого-то древнего рода. Недотрога недотрогой. Ей вот так прямо и откровенно говоришь: «Давай-ка, подруга, потрахаемся на досуге», — а она прямо как поэтесса: «Я рождена лишь для скольжения по водной глади... » И что самое интересное, — я наигранно вздохнул, — со мной ни в какую, а оказалась-то шлюха шлюхой, и в конечном итоге ее какой-то сутенер утопил в грязной болотной жиже. Вот и доскользилась... Ну ты-то, я вижу, не такая! С тобой-то мы договоримся? — полуутвердительно-полувопросительно закончил я, в очередной раз растянув рот в маслянисто-похотливой ухмылке.

Судя по всему, я мог сказать какую угодно гадость в ее адрес, это не вывело бы из равновесия мою собеседницу, но так чудовищно оскорбить святую вещь — орден, который был для нее больше чем религией, было неслыханным кощунством...

Лайя на мгновение прикрыла веки, как будто неожиданно сморенная сном, а затем открыла глаза и очень четко, почти по слогам, произнесла:

— Оасала, мента силу Ту...

— Повторяй за мной вслух, — голос Милой в моей голове звучал отрезвляюще ясно: — Эсно, кала, мио, ласс...

Я медленно и четко произнес незнакомые мне слова.

— А теперь быстро возьми рассеченную ею вазу и прочерти на столе осколком стекла равнобедренный треугольник, обращенный вершиной к ней, а внутри его — латинскую «S».

Я сделал все, как она сказала, — осторожно, двумя пальцами, взялся за краешек вазы, поднял ее, а затем резко начертил на столе загадочный символ.

На этот раз сидящая напротив меня женщина проявила хоть какие-то эмоции. Кожа на ее лице резко побелела, глаза готовы были прожечь меня насквозь яростным огнем, и несколько мгновений мне казалось, что она мучительно разрывается между желанием немедленно убить меня и какой-то неведомой силой, запрещающей сделать это.

Затем она встала и, вернув лицу прежнее по-киролевски величественное выражение, произнесла:

— Не сотвори себе бесконечную печаль, когда жизнь миновала тебя...

После чего резко развернулась и пошла прочь.

— Тебе только что очень крупно повезло. — Голос Милой в моей голове звучал подчеркнуто серьезно. — Она пришла сюда, чтобы убить тебя.

— И что же ее остановило?

Мне было по-настоящему интересно — человек подходит, садится к тебе за стол, мило болтает, а сам прекрасно знает, что не уйдет отсюда, пока не исполнит задуманное, убив своего собеседника. И вдруг, ни с того ни с сего, какая-то абракадабра из нескольких фраз и полудетского рисунка на столе в корне меняет ситуацию — противники расходятся с миром, и ничто не напоминает о том, что секунду назад кто-то мог умереть.

— В государственной библиотеке, электронный вариант, есть фотокопия древнего манускрипта, относящегося как раз к тому времени. В нем упоминается о легенде, связанной с династией Ганнлоу, согласно которой к императору под видом посла прибыл наемный убийца. Они побеседовали наедине, после чего, по каким-то одному ему ведомым причинам, киллер отказался от своих замыслов. Он спокойно попрощался и произнес странную на первый взгляд фразу: «Оасала, мента силу Ту», что дословно означает: «Понять человека непросто». Император улыбнулся и ответил: «Эсно, кала, мио, ласс» — «Всегда нужно стремиться к этому» и начертил на столе треугольник с латинской «S» посередине: знак гильдии убийц, к которой принадлежал мнимый посол.

Больше никакой информации относительно династии Ганнлоу и ордена «Скользящие по водной глади» не было, но, проанализировав ситуацию сквозь призму истории нашего мира (древние культуры имеют много схожего), я пришла к выводу, что, возможно, эта легенда — не просто красивый вымысел и несет в себе определенный философский смысл: нельзя убить человека, не дав ему хотя бы призрачный шанс на спасение.

— Подозреваю, — продолжала Милая, — что ты был первым за несколько прошедших веков, кто воспользовался этой возможностью.

* * *

Она никогда не принадлежала сама себе. Ребенок без детства, подросток без отрочества, женщина без мужчины...

С самого раннего возраста Лайя была заложницей древней родовой чести и своего происхождения. По большому счету детства у нее и не было. Вместо него были свод правил и сложная система подготовки, вместившая в себя древний опыт и знания многих поколений предшественников.

Отец умер еще до ее рождения в страшном и пустом месте, название которого нельзя было произносить вслух, чтобы не потревожить души не вернувшихся оттуда воинов. Мать скончалась при родах, так и не увидев новорожденную дочь. Говорили, сказалось древнее проклятие или часть предсказания, согласно которому последняя из рода Ганн-лоу будет держать в своих руках чашу мироздания, и только от нее будет зависеть, отправится все сущее в пустоту вечного мрака или будет жить дальше.

Человек без имени, основавший орден «Скользящие по водной глади», предсказал чуть ли не все великие события и катаклизмы грядущих веков. Он оставил манускрипт с подробными описаниями своих прорицаний, что позволило самому ордену, а также потомкам династии Ганн-лоу пережить несколько столетий, различным образом воздействуя на политическую жизнь огромного государства-империи, занимавшего седьмую часть обитаемой суши этого мира.