– Дашь мне второй шанс? – прошу я.

Она широко улыбается, и я понимаю: что бы ни произошло дальше, я поступил правильно.

КОГДА МЫ ВХОДИМ, раздается звонок колокольчика – как и во многих магазинах с косметическими средствами, где я бывала. Небольшое пространство заставлено металлическими стеллажами с пластмассовыми флаконами, производители которых обещают, что именно их секретная формула идеально подойдет вашим волосам.

Касса находится прямо напротив двери, так что отца Даниэля я вижу сразу. Между ним и его сыном есть сходство: у обоих правильные черты лица, и оба очень привлекательны, хотя папа, конечно, уже в возрасте и начал лысеть. Он пробивает чек покупателю и никак не реагирует на появление Даниэля, хотя я уверена, что он заметил нас обоих. Возле кассы стоит парень примерно моего возраста, чернокожий с короткими фиолетовыми волосами, тремя кольцами в губах, одним в носу, одним в брови и бессчетным количеством сережек. Мне любопытно, что же он взял, но его покупка уже лежит в пакете.

Даниэль достает кошелек из кармана и идет к отцу. Тот быстро смотрит на него. Не знаю, что именно Даниэль прочел в этом взгляде, но он останавливается, вздыхая, а потом спрашивает меня:

– Тебе, может, нужно в туалет? Он в задней части магазина.

Я качаю головой. Он стоит, стиснув кошелек в руках.

– Что ж, добро пожаловать в наш магазин.

– Хочешь устроить мне экскурсию? – предлагаю я, чтобы помочь ему отвлечься.

– Тут особенно не на что смотреть. Первые три ряда – все для волос. Шампуни, кондиционеры, накладные пряди, краски, куча химических средств, в которых я не разбираюсь. В третьем ряду косметика. В четвертом – приборы.

Даниэль посматривает на отца, но тот все еще занят.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает он.

Я касаюсь своих волос:

– Нет, я…

– Я не о товарах. У нас есть холодильник с газировкой и всякой вкуснятиной.

– Давай, – отвечаю я. Мне интересно посмотреть, как у них все устроено.

Мы идем по ряду с полками, на котором лежат средства с красками для волос. На всех упаковках – широко улыбающиеся женщины с идеально окрашенными и уложенными волосами. В этих бутылках продается не краска – в них продается счастье. Я останавливаюсь перед коробочками с яркими красками и беру розовую. В глубине души, где живет очень маленькая непрактичная часть меня, я всегда хотела покрасить волосы в розовый цвет. Проходит пара секунд, прежде чем Даниэль осознает, перед чем я остановилась.

– Розовый? – спрашивает он, заметив коробочку у меня в руках.

Я кручу ее в руке:

– Почему бы и нет?

– Это вроде как не в твоем стиле.

Разумеется, Даниэль абсолютно прав, но меня бесит, что он так думает. Я что, чересчур предсказуемая и скучная? Я вспоминаю того парня, которого увидела у кассы. Готова поспорить, он не перестает удивлять окружающих.

– Ты мало обо мне знаешь, – произношу я, похлопывая себя по волосам. Он следит взглядом за моей рукой, и теперь мне действительно становится не по себе. Надеюсь, он не попросит разрешения потрогать мои волосы и не станет засыпать меня глупыми вопросами насчет них. Нет, ради бога, пусть трогает, я не против, но только не из любопытства…

– Мне кажется, ты была бы очень красивой с пышной розовой афро, – говорит он.

Искренность сексуальна, и мое циничное сердце смягчается от нее.

– Я не стану красить в розовый все волосы. Может, только концы.

Даниэль протягивает руку к коробочке с краской, и теперь мы оба держим ее, стоя друг напротив друга в проходе, где двоим не разминуться.

– Будет похоже на розовую глазурь, – говорит он, а потом проводит своими пальцами между прядями моих волос, и я понимаю, что я не против. Нисколько.

– О, глядите-ка. Мой. Младший. Братец здесь, – раздается голос в конце прохода. Даниэль отдергивает руку. Мы одновременно выпускаем краску из рук, и коробочка с грохотом падает на пол. Даниэль наклоняется за ней, а я поворачиваюсь лицом к непрошеному гостю.

Он выше, чем Даниэль, шире в плечах, а черты его лица острее. Он прислоняет к полке швабру, которую держит в руках, и неторопливо шагает по проходу прямо к нам. Его большие темные глаза злорадно блестят и полны любопытства. Не уверена, что этот человек мне нравится. Даниэль выпрямляется и протягивает мне коробку.

– Как дела, Чарли?

– Дела. Как сажа. Бела. Младший братец, – отзывается Чарли. Почему-то мне кажется, что он всю жизнь так отвечает на этот вопрос.

Он смотрит на меня и скорее насмехается, а не улыбается.

– Кто. Это. Такая? – спрашивает он, по-прежнему прожигая меня взглядом.

Даниэль делает глубокий вдох, собираясь ответить, но я встреваю.

– Наташа. – Он ждет продолжения. – Знакомая твоего брата.

– О, а я подумал, что он поймал воришку. – Наигранная невинность на лице. – В нашем-то магазине таких хватает. – У него насмешливый и недоброжелательный взгляд. – Сами понимаете.

Он определенно мне не нравится.

– Господи боже, Чарли, – говорит Даниэль. Он делает шаг к Чарли, но я хватаю его за руку. Даниэль останавливается и сжимает мою ладонь.

Чарли смотрит на наши руки.

– Это то, что я думаю? Любофффь, Маленький. Братец? – Он громко хлопает в ладоши, пританцовывая на месте. – Это же. Просто. Здорово. Да. Ты знаешь, что это значит, не так ли? Это значит, что с меня теперь взятки гладки. Когда предки узнают про вас, я снова стану бойскаутом. И хрен с ним, с этим испытательным сроком.

Он теперь смеется в голос, потирая ладони друг о друга, как какой-нибудь злодей, вынашивающий планы мирового господства.

– Ничего себе. Какой же ты козел, – говорю я, не в силах сдержаться.

Он улыбается так, словно я сделала ему комплимент. Но улыбка быстро сходит с его лица. Он снова смотрит на наши руки, а потом на Даниэля.

– Ну ты и идиот, – говорит он. – И куда это тебя приведет?

Я крепче сжимаю руку Даниэля и притягиваю ее к себе. Мне хочется доказать, что Чарли не прав.

– Делай, что должен. Пошли отсюда, – говорю я.

Он кивает, мы разворачиваемся – и тут же сталкиваемся с его отцом. Мы одновременно разнимаем руки, но поздно. Его отец уже все видел.

ЧАРЛИ – ПРОСТО КОНЧЕНЫЙ ДЯТЕЛ. Мне хочется врезать по его довольной морде. Я мечтал сделать это с тех самых пор, как мне исполнилось десять лет, но сейчас он действительно зашел слишком далеко. Я уже думаю о том, как приятно будет сломать свою кисть о его лицо, но тепло Наташиной руки все еще успокаивает меня. Мне нужно увести ее отсюда, пока семья не уничтожила мою личную жизнь в самом зародыше.