ЧАСТИ. ВВЕРХУ. МИФИЧЕСКИЕ БОГИ. ПРИБЫВАЮТ НА КОЛЕСНИЦАХ. С ВРЕМЕНАМИ ГОДА. МИНЕРВА, ВЕНЕРА, АПОЛЛОН, МЕРКУРИЙ, ЮПИТЕР, ЦЕРЕРА.

Вулкан и так далее, махнул Сокол рукой (потому что это у него не было записано, а в какой последовательности прибывают боги, он забыл).

ВУЛКАН И ТАК ДАЛЕЕ, сказал мальчик.

В верхней части новой стены нам надлежало изобразить богов в полный рост: внизу — в натуральную величину изобразить сцены из жизни Борсо в течение года, обычные сезонные работы, а посреди, как и положено, — его светлость герцога.

Между всем этим предполагалась широкая полоса голубого неба.

(Это мне было приятно слышать, потому что я имела превосходную венецианскую лазурь.)

Сокол хотел, чтобы в этой синеве, подобно облакам, расположился фриз из астрологических знаков, для каждого месяца по три фигуры, каждая должна была символизировать декаду.

БОГ, КАК ВАМ ИЗВЕСТНО, ЛЮБИТ, провозгласил мальчик, ДАВАТЬ НАМ ВСЯКИЕ ВЕЩИ ПО ТРИ. В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМ, КАЖДЫЙ МЕСЯЦ БУДЕТ ДЕЛИТЬСЯ НА ТРИ ЧАСТИ. БОГИ ВВЕРХУ, НЕБО В СЕРЕДИНЕ. ЗЕМЛЯ ВНИЗУ. КАЖДЫЙ ОТРЕЗОК НЕБА. В СЕРЕДИНЕ. КАЖДОГО МЕСЯЦА. ТОЖЕ БУДЕТ ДЕЛИТЬСЯ НА ТРИ ЧАСТИ.

Боги, звезды, земля, произнес Сокол.

БОГИ, ЗВЕЗДЫ, ЗЕМЛЯ, прокричал нам мальчик со стула. БОГИ, ЗВЕЗДЫ, ПРИДВОРНЫЕ. БОГИ, ЗВЕЗДЫ, НАШ КНЯЗЬ. ИДЕТ ПО МИРУ, КОТОРЫЙ ОН СДЕЛАЛ. МИРНЫМ И ЦВЕТУЩИМ. СВОЕЙ ЩЕДРОСТЬЮ. ВО ВСЕМ СВОЕМ ВЕЛИКОЛЕПИИ, В БЕЛЫХ ПЕРЧАТКАХ, ВРЕМЕНА ГОДА ПЛОДОНОСЯТ ВОКРУГ НЕГО. РАБОТНИКИ ОСЧАСТЛИВЛЕНЫ ЕГО ПРИСУТСТВИЕМ. ЛЮДИ ПОЛНЫ РАДОСТИ. НАД ВСЕМ ЭТИМ НЕБО. НАД НИМ — БОГИ. ТОРЖЕСТВЕННО ПРИБЫВАЮТ. НА КОЛЕСНИЦАХ. ОКРУЖЕННЫЕ СИМВОЛАМИ, СВЯЗАННЫМИ С НИМИ. И ОБЫЧНЫМИ АТРИБУТАМИ. ЧЕРТЕЖИ МОЖНО УВИДЕТЬ. В ПРИХОЖЕЙ. ЗА ВОСТОЧНОЙ СТЕНОЙ. ВНИМАТЕЛЬНО ИЗУЧИТЕ ИХ. НЕ ОТКЛОНЯЙТЕСЬ ОТ. УКАЗАНИЙ. ОТ ОБРАЗЦА. ОТ ТОГО, ЧТО ТАМ ПОКАЗАНО. НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ.

И за это, добавил воришка рядом со мной. Нам заплатят. Всего десять жалких сольдо за. Квадратный фут, черт бы его побрал.

Я напомнила себе, что следует расспросить Сокола о расценках: но он, завершив свою речь, обнял меня за плечи и повел к моей стене.

Борсо отправляется на охоту — здесь, сказал он. Борсо вершит справедливый суд, оправдывая старого верного раба-басурманина, — там. Борсо преподносит подарок придворному шуту — тут. Палио[12] в день святого Джорджо — по кругу, где-нибудь там. Собрание поэтов — вон туда. Собрание ученых из университета, профессоров и мудрецов, — выше. Воплощение судеб — там. Образ весны, что-то связанное с плодородием, пусть поработает ваше воображение, — вон тот участок. Аполлон — здесь. Венера — там. Минерва — во-он где. Все на колесницах. Минерве надо запрячь единорогов. Венере нужны лебеди. У Аполлона колесницей правит Аврора, а у него должны быть лук и стрелы. Кроме того, ему понадобится лютня, дельфийский треножник и змеиная шкура.

Я кивнула.

Изобразите богов так, как они описаны поэтами. Да, сказала я, не услышав ничего для себя нового. Ну вот, проговорил он. Олицетворения декад. Три декады каждого месяца — посмотрите на чертеже в прихожей. Например, там видно, и это очень важно, Франческо, что воплощение первой декады Овна должно быть в белой одежде. Это высокий, смуглый, властный мужчина, который привносит в мир большую добрую силу. Он будет хранителем не только этой залы, но и всего года. Он будет стоять рядом с изображением барана, который символизирует созвездие. А рядом я попрошу вас расположить образ, который будет символизировать молодость и плодовитость, и в руке у него должна быть стрела, что означает стремление к цели. Возможно, даже ваш автопортрет, Франческо, у вас красивое лицо. Что скажете?

Он подмигнул мне.

А вон там — апрель. Одно из воплощений его декад пусть держит ключ, и пусть он будет большим. А вот здесь и здесь… и он продолжал и продолжал, а у этого должны быть ноги, как у верблюда, а у этого — копье и дубинка, а еще у одного — ящерица, а…

Между всеми этими требованиями и пожеланиями некуда было вставить вопрос об оплате.

Но я знала, что моя работа все скажет сама за себя и принесет то, что надлежит, в свое время.

Я начала с мая и Аполлона: чрезвычайно старательно прописала коней: придумала четырех соколов на насесте, добавила лук и стрелу, но одновременно пришлось изобразить в колеснице и певицу, которая, стоя, аккомпанировала себе на лютне (ведь у самого Аполлона руки были заняты луком и стрелой, и еще — черной дырой солнца, которое я сделала подобным черному семени, обгоревшему грецкому ореху или кошачьему заднему проходу — ведь если долго смотреть на солнце, оно кажется именно таким).

Но что такое дельфийский треножник?

Я нарисовала трехногий табурет, набросив на него змеиную шкуру.

Увидев это, Сокол кивнул.

(Уф, пронесло.)

Я изобразила граждан Феррары, в том числе и придворных герцога, не такими, каковы они сейчас, а в виде нескончаемой толпы младенцев, которая выходит из отверстия в земле, словно вызванная из небытия какими-то чарами, — с каждым мгновением их становится все больше, и они голые, как в момент рождения, а единственным украшением им служат зубные кольца, висящие на шее, и в этой своей passeggiata[13] они кротко держатся за руки.

Поднявшись на леса и увидев это, Сокол безудержно расхохотался: он так развеселился, что потянулся рукой к моим штанам, пытаясь схватить меня за то, что могло там оказаться — или не оказаться.

Эй! воскликнул он.

Это его удивило.

Он мгновенно протрезвел.

Кажется, понимаю, проговорил он.

Потом по-братски обнял меня за плечи: и после этого он стал мне еще больше нравиться, этот поджарый ученый Сокол.

Умеете вы обвести вокруг пальца. Такого я не ожидал, тем более, когда увидел свою служанку после вашего появления в моем доме в столь растрепанном виде, произнес он.

(Когда в тот день я пришла к нему и нарисовала мальчишку с факелом, девушку, которая встретила меня в дверях, прислали ко мне, чтобы сообщить, что меня нанимают для этой работы и сопроводить к старому дворцу: я попросила ее снять чепчик — просто, чтобы посмотреть на нее, и она сняла: тогда я зазвала ее к себе и попросила снять еще кое-что, и она с улыбкой это сделала, а я поцеловала ее во все обнаженные места, потому что поступить иначе было просто невозможно, и она тоже меня целовала, а перед тем, как уйти, шутливо надела на меня свой чепчик и сказала: «Из вас, синьор, вышла бы очень миленькая девушка».)

Итак, вы, Франческо, — нечто меньшее, чем я думал, промолвил Сокол.

О, всего лишь на