некоторых больных — не его вина. Он осознал, что может наилучшим образом использовать свое знание и врачебный опыт, но не всегда может контролировать исход. Большинству пациентов становится лучше, но некоторым — нет, по многим причинам, над которыми он не властен. Его тревога по поводу своих пациентов постепенно утихала и, наконец, совсем исчезла. Гнев тоже исчез. Он более не предъявлял невыполнимых требований себе и персоналу больницы. Он обзавелся друзьями среди коллег и сблизился со своей семьей. Кроме того, он больше не испытывал чувства вины, угрызений совести и депрессии, которые омрачали его жизнь до путешествий в прошлое и будущее.

Макс до сих пор поддерживает со мной контакт. Как он сам утверждает, после терапии ему удалось «отточить» свои врачебные навыки. На нашей последней беседе он признался, что, когда рядом никого из персонала нет, он воздействует руками на тот участок тела пациента, который нуждается в лечении, и ощущает знакомый ему с тех давних пор поток энергии.

Способность сочувственно воспринимать прошлые и будущие версии себя освободила Макса и Саманту от тирании страхов сегодняшнего дня. Для них и для всех нас сочувствие — ключ к прощению. Когда мы на глубинном эмоциональном уровне отождествляемся с нашими ранними версиями, даже с нашими прошлыми воплощениями, мы учимся принимать во внимание обстоятельства, приведшие нас к нашим нынешним симптомам и негативным суждениям. Когда мы понимаем наши негативные импульсы и можем видеть, откуда они как таковые произошли, то можем избавляться от них. И когда мы это делаем, наша самооценка повышается, и мы начинаем относиться к себе более благосклонно.

Сочувствие равным образом служит ключом к пониманию и прощению других. Сочувствуя другим, мы начинаем понимать их страхи, их убеждения, их нужды, поскольку все это зачастую совпадает с тем, что присуще нам самим. Мы можем понять людей, даже если не полностью разделяем их убеждения. Мы будем знать на глубинном эмоциональном уровне, откуда все это приходит в их души. Ненавидеть их — значит ненавидеть себя. Любить их — значит любить себя. Единственно разумный ход — перестать ненавидеть.

Сочувствие исцеляет человека и, в то же время, исцеляет мир. Оно — сестра сострадания и дитя безусловной любви.

Глава 5

ХЬЮ И ЧИРТА: СОСТРАДАНИЕ

Зачастую такие понятия как «сочувствие» и «сострадание» считают синонимами. Но, на самом деле — это два разных элемента человеческой психики. Разумеется, когда вы понимаете чувства другого человека как свои собственные и способны поставить себя на его место, вы почти наверняка испытываете к нему сострадание. Но вы также можете быть сострадательными без сочувствия. Вы можете испытывать сострадание к другому человеку, и даже к животному или насекомому, не распознавая его чувств в самих себе.

Буддизм учит вас проявлять сострадание к животным и даже насекомым, потому что все живые существа обладают душой, и они в прошлых жизнях, возможно, были людьми, и могут снова стать людьми. (Я не обнаруживаю этого момента в своей работе, но это не означает, что данная концепция ложна. Возможно, люди просто не помнят тех жизней, в которых они были представителями других видов.) Таким образом, вы можете быть сострадательными к жуку или медведю, не переживая того, что переживают названные живые существа, и не ставя себя на место насекомого или животного.

Сострадание исходит из сердца, и иллюстрацией этого служит проявление доброты и благосклонности ко всем живым существам. Христос являл собой высший пример сострадания. Таким же примером сострадания вне всякого сомнения служил Мохандас Ганди. «Когда твое сердце устремляется к кому-то», ты становишься сострадательным. Совершение маленьких добрых поступков в повседневной жизни — например, пропустить кого-то в очереди вперед себя, уступить беременной женщине место в метро, накормить бездомных — все это примеры сострадательного поведения, но только если вами движет искреннее побуждение стать добрым человеком, а не потому что вы «поступаете правильно» ради того, чтобы получить награду на небесах.

Сострадание больше инстинктивно, а сочувствие — интеллектуально, в том смысле, что эти два чувства происходят из разных мест. Если вы выполняете упражнение «Диалог с болезнью», описанное в главе 3 и ставите себя на место, скажем, вашего жестокого отца, то вам вовсе не обязательно быть к нему сострадательным. Вас может осенить мысль: «Ага! Мой отец так жесток со мной, потому что точно так же с ним обращался его отец! Видимо мой отец перенял этот дурной стиль поведения от своего отца, от культуры, в которой воспитывался, от сверстников. Но я сочувствую ему в том, что все это пришлось пережить ранее ему самому, поскольку понимаю его чувства. И теперь, благодаря всему тому, что я узнал, я намереваюсь прервать передачу такого негативного поведения».

Это упражнение — для интеллекта. Однако идеально, когда вы, сумев посочувствовать вашему жестокому отцу, начнете ощущать к нему сострадание. Зачастую это нелегко, поскольку отец остается таким же жестоким как прежде. Но он— такой же ущемленный человек, как и вы сами, и это понимание, возможно, вызовет в вас как эмоциональный, так и интеллектуальный отклик. И если вы отреагируете, если сможете посмотреть за пределы своих обид, то обнаружите, что как только сочувствие и сострадание сольются воедино, они поведут вас к конечной дели всех уроков на пути к бессмертию — к духовной Любви, к безусловной Любви, к Любви чистой и вечной.

— Говорят, Вы прославились тем, что лечите людей, отправляя их в прошлые жизни. Это правда?

Человека, позвонившего мне, звали Хью, и если я «прославился» в своей области, то так же как он в своей. Он был медиумом, и сеансы, которые он вел по местному телевидению, привлекали многотысячную аудиторию, где основная масса желала вступить в контакт с умершими близкими. Сам я — не медиум, разве что порой проявляю медиумические способности, свойственные любому человеку («порыв», ведущий к правильному решению в бизнесе, «уверенность», заставляющая выбрать именно этот жизненный путь, а не другой), но я знаю, что все это существует. Я восхищаюсь такими людьми как Джон Эдвардс и Джеймс ван Прааг, которые, обладая медиумическими способностями, используют их с целью лечения, и я давно научился не отвергать то, чего не понимаю.

— Регрессивный гипноз действительно помог некоторым моим пациентам, — признался я. — Вы звоните по поводу терапии?

— Представьте, да, — ответил он с легкой иронией. — Медиум лечит себя сам? Вряд ли я справлюсь сам.

Мы договорились встретиться на следующей неделе, и я стал с нетерпением ждать этой встречи. Ко мне и раньше приходили пациенты с медиумическими способностями,