Я со своими странностями не отставал от Люка. Боялся металлического скрежета, постоянно выключал радио, где бы ни находился. Питался я исключительно рисом и пил только зеленый чай – среди тех, кто привык есть скоромное и пить горькую.

Наши результаты превзошли самые смелые ожидания. За год – более тридцати арестов. В коридорах на набережной Орфевр, 36 говорили: «Преступность растет? Какое там, когда за дело берутся попики!» Нам нравилось это прозвище. Нам нравился наш имидж, наша несхожесть и старомодность. А больше всего нам нравилось то, что вместе мы были командой, даже если и знали, что расплатой за успех будет разлука.

Начало 2002

Люк Субейра и Матье Дюрей официально получили звание майора и назначение: Люк – в Наркотдел, а я – в уголовку. Формально – больше ответственности и более высокая зарплата, на практике – каждый из нас стал руководителем следственной группы.

Мы едва успели попрощаться: горящие дела не терпели отлагательства. Тем не менее мы пообещали друг другу иногда обедать вместе и проводить выходные в Берне.

Через три месяца мы уже едва замечали друг друга, если встречались во дворе на набережной Орфевр.

Когда я открыл глаза, в голове у меня все еще звучал смех Люка в «Золотом солнце» – закусочной неподалеку от Орфевр, 36. Я несколько раз моргнул и оказался лицом к лицу с японским врачом-вивисектором. Фотография лежала передо мной на письменном столе.

– Мама, я сама!

Когда же я заснул? На часах 8.15.

– Не трогай. Я тебе потом дам.

Детский голосок за стенкой смешивался со звоном тарелок и звяканьем ножей и вилок. Камилла и Амандина. Семейный завтрак с кукурузными хлопьями перед тем, как идти в школу. Я потер лицо, чтобы прогнать жуткие видения и обрести ясность мысли.

Присев на корточки, я стал собирать фотографии, рентгеновские снимки, записи и документы в папки и расставлять их по полкам в хронологическом порядке.

Когда я вышел из кабинета, школьницы были уже в прихожей с ранцами за спиной. Пахло зубной пастой и какао.

– А где мой мешок для бассейна?

– Вот он, родная, у дверей.

Две мордашки дружно повернулись ко мне. И тут же обе девочки повисли у меня на руках, наперебой спрашивая, принес ли я им подарок. Лора потянула их к выходу.

– Я думала, ты ушел.

– Извини, заснул.

Я попытался улыбнуться. Но при виде Лоры – одной с детьми – у меня сжалось сердце. Я вернулся в кабинет, пристегнул кобуру с пистолетом к поясу и надел плащ. Когда я вернулся в прихожую, Лора стояла неподвижно, прислонившись спиной к закрытой двери. Она была похожа на утопленницу, обвязанную бетонными блоками.

– Хочешь кофе? – спросила она.

– Спасибо. Я и так уже опаздываю.

– Не забудешь про завтрашнее утро?

– Что?

– Месса.

Я поцеловал ее, как всегда неловко:

– Я приду. Можешь на меня рассчитывать.

Через час я уже ехал к Одиннадцатому округу, приняв душ, выбритый, причесанный, одетый в чистый костюм. Зазвонил мобильник. Фуко.

– Мат, мне совсем хреново.

– Держись, друг. Ты выполнял свой долг.

– Веришь, у меня даже зубы ломит.

– Ты хотя бы помнишь про Ларфауи?

– Дело Люка?

– У тебя есть твоя работа, так что этим делом занимайся параллельно. Позвони баллистикам, в морг, в комиссариат в Олне. Вообще всем, кроме судебного следователя и Наркотдела, и постарайся нарыть хоть какую-нибудь информацию. И еще найди мне дело этого кабила.

– Это все?

– Нет. Я хочу, чтобы ты навел справки в Управлении железных дорог. 7 июля Люк ездил в Безансон. Выясни, не ездил ли он туда еще примерно в это же время. Проверь также аэропорты. В последние месяцы Люк много передвигался.

– О'кей.

– И еще, позвони в Отель-Дье, в отдел, который проводит диспансеризацию наших парней. Постарайся узнать, не было ли у Люка проблем со здоровьем.

– У тебя есть какой-то след?

– Пока рано говорить. Кроме того, проверь в Интернете сайт: unital6.com.

– А что это?

– Итальянская ассоциация, которая организует паломничества по святым местам. Раскопай о них как можно больше.

– Но это же на итальянском!

– Выкрутишься. Мне нужны места паломничества, списки участников и семинары за весь год плюс все о другой их деятельности. Мне нужна их структура, официальный статус, источники финансирования, в общем – все. А когда соберешь всю информацию, свяжешься с ними и сделаешь вид, что ничего о них не знаешь.

– На английском?

Я подавил вздох. Для европейской полиции время еще не пришло.

– Как раз накануне самоубийства Люк послал им как минимум три мейла. А затем стер их. Постарайся получить эти мейлы у них.

– Придется накачаться аспирином.

– Накачивайся чем хочешь. Новости мне нужны к полудню.

Я отправился в «Золотую гроздь» – большую пивную на улице Оберкампф, которой владели два брата, Саид и Момо. Когда-то они были моими осведомителями. Отличный источник сведений по своей профессии. Я уже собирался установить на крышу машины мигалку, чтобы не стоять в пробках, как зазвонил мобильный.

– Мат? Это Маласпе.

– Ты где?

– Я был у нумизмата, он определил образок.

– Что он сказал?

– Сама по себе вещь никакой ценности не имеет. Это дешевая подделка, копия бронзовой медали, отлитой в начале XIII века в Венеции. У меня есть название мастерской, где…

– Оставь. Для чего он служил?

– Если верить нумизмату, это амулет. Он защищает от дьявола. Такие амулеты носили монахи-переписчики. Они жили в постоянном страхе перед демонами, а этот медальон их оберегал. Монахи были невротиками с навязчивыми идеями насчет жизни святого Антония, и…

– Я знаю. Тебе известно, откуда взялась копия?

– Пока еще нет. Парень дал мне наводку, только ведь это не ценная вещь…

– Перезвони мне, когда продвинешься.

Тут я вспомнил об убийстве ювелирши в Ле-Пере.

– Да, вот еще что, свяжись с полицейскими из Кретея, узнай, нет ли чего нового по делу о цыганах.

Выходит, я не ошибся. Прежде чем броситься в воду, Люк взял с собой талисман. Видимо, он надеялся, что этот предмет, имеющий лишь символическую ценность, сможет уберечь его от дьявола. Что за противоречия раздирали его в эту минуту, раз он одинаково боялся и жизни и смерти?…