Дугой выгнулась на кресле, отчего оно заскрипело, и распахнула рот, ловя с жадностью вязкий воздух, который сгустился вокруг нас. Пальцем Игнат размазал влагу, прежде чем надавить на клитор. Я вновь попыталась свести ноги вместе, чтобы избежать этого прикосновения. Так приятно, так остро, что даже больно. Но я только добилась того, что давление на напряжённый комочек нервов стало ещё сильнее. Ещё острее. Меня затрясло. Голова заметалась из стороны в сторону. Руками я пыталась отодвинуть от себя Игната. Но в то же время, напротив, притянуть ближе. Только бы это странное, доселе неизведанное чувство распробовать. Палец Игната проводит по особо чувственному местечку, отчего мышцы живота сокращаются.

— Игнат, — я могу только хныкать, сама бесстыдно раскрывая бёдра шире и подаваясь навстречу его пальцам, один из которых на фалангу проник в меня. — Игнат, — дыхание сбивается, — что ты делаешь?

— Ты же желаешь быть опытной, Снежинка, — низкий вибрирующий голос, от которого стеночки лона сжимаются. — Бл*ть, — выплёвывает, когда я сжимаю его палец, который вошёл на всю длину в меня. Игнат подаётся резко вперёд, отчего мышцы ног тянутся до лёгкой боли, и впивается губами в мой рот. Жадно прикусывает, начиная двигать пальцем внутри меня. Я теряюсь в чувствах. Не знаю, на чем мне сконцентрировать своё внимание — на ненасытных губах, которые ни на миг не выпускают мои из своего плена, или на проворных пальцах, теперь два из которых проникают в меня. От трения внутри живота будто огненный шар разрастается в размерах с невероятной скоростью. Игнат разрывает поцелуй и снова опускается ниже, чтобы дыханием опалить низ живота. Чтобы оставить поцелуй на покрытой испариной коже и заставить меня дёрнуться, в новой попытке свести ноги вместе. Я пытаюсь запротестовать, когда Игнат дует на влажные складочки, прежде чем склониться и языком провести по сосредоточению желания. Меня подбросило на кресле, от чего я голой попой ниже съехала, ещё шире и ещё бесстыднее раскрываясь перед парнем. Услышала тихий хмык, а затем умелый язык ударил по клитору, в то время как пальцы провели по особо чувствительному местечку внутри.

Такого вытерпеть я не смогла. Задрожала на кресле и зажмурилась, достигая пика наслаждения, коленками сжимая голову Игната, который не отрывал своих губ от эпицентра желания, пока я не обмякла. Целует кожу на внутренней стороне бедра, щекоча её дыханием. А затем резко поднимается и звякает пряжкой ремня. Расстёгивает джинсы и приспускает, оставаясь в одних боксёрах. Мою расслабленную ладошку берёт и кладёт на напряжённую плоть.

— Теперь твоя очередь, Снежинка, — хрипит.

— Что? — я сажусь в кресле, обнажёнными ягодицами чувствуя, как холодит кожа пятую точку.

— Теперь твоя очередь доставлять удовольствие, — снова рука сжимает волосы на моём затылке и запрокидывает мою голову назад, чтобы прикусить подбородок. — Давай, — толкается в мою ладонь.

Неумело оттягиваю ткань боксёров вниз и обхватываю напряжённую плоть Игната ладошкой. Слышу, как он шипит. Это придаёт мне смелости. Пробегаю пальцами по члену, оглаживая выпуклые венки. К самой головке, на которой выступила капелька возбуждения. Чтобы указательным пальчиком размазать. Чтобы новой дрожью по телу отозвался глухой стон Игната, который до скрипа руками сжимает спинку кресла. Его реакция делает меня смелой. Он хочет меня. Сам толкается в мою ладонь. Его красивое лицо исказилось от страсти. Ресницы опущены вниз и скрывают взгляд. Кольцом смыкаю пальцы вокруг напряжённой плоти и вожу по бархатистой коже, не отводя взгляда с лица любимого. Не моргая, чтобы не упустить ни единой эмоции. И будто во мне проснулся бесёнок, потому что я подалась вперёд и кончиком языка провела по головке.

— Бл*ть, Снежинка, — дёргается и уходит от прикосновения. Чёрные глаза горят желанием. Полыхают так, что обжигают жаром. Я облизываю губы, смакуя его вкус. Я даже подумать не могла, что… что это может быть так приятно. Что не вызовет отторжения и неприязни, а напротив… понравится настолько, что захочется повторить вновь. Но рука на затылке не позволяет. Я смотрю в чёрные глаза Игната, чувствуя, как его плоть напрягается и чуть подрагивает, чтобы спустя некоторое время руку опалило. Улыбаюсь, замечая, как у парня подогнулись колени, и он опустился без сил на пол, лбом уткнувшись в моё бедро. Смотрю на свою ладонь и понимаю, что только что довела лучшего друга до оргазма. Взаимно.

Эйфория медленно отходит на второй план. Я осознаю, что снизу полностью обнажена. Вытаскиваю салфетку из пачки на столе и вытираю руки. Тянусь к трусикам и шортам, что кучкой лежат на полу, и быстро натягиваю. Отхожу к окну и обхватываю себя руками за плечи.

— Что это было, Игнат? — спрашиваю тихо.

— Миша любит опытных девушек. Так, Снежана? — слышу, что он застёгивает джинсы. — Просила помочь, я помогаю.

— Сейчас я не просила помощи, — я не могу к нему повернуться и посмотреть в его лицо.

— Открою тебе секрет, Снежана, — он подходит со спины и говорит на ухо, — что опытность означает, что ты больше не девственница.

— А ты решил помочь мне с ней расстаться? — разворачиваюсь резко и голову вскидываю, чтобы посмотреть в глаза парня.

— Да, — кивает.

— Как благородно с твоей стороны, — ехидно говорю я. — Я, пожалуй, откажусь.

— Как знаешь, — пожимает плечами. — Во всяком случае, я буду ждать тебя сегодня, Снежинка.

Он проводит пальцами по моей щеке и, открыв дверь, покидает комнату. Где я стояла, там я и опустилась на пол обессиленная и раздавленная своими чувствами. Хоть я и получила оргазм и довела до оргазма Игната, удовлетворения я не испытала. Только пустоту. Будто голодающей собаке кинули кость, которую она погрызла, но голод не утолила.

Глава 12

Снежана

После ухода Игната я не могу прийти в себя. В голове вновь и вновь звучат его слова. Прокручиваются на повторе, не давая мне покоя.

Это шанс. Шанс лишиться невинности с любимым парнем. Это возможность узнать, каково это, когда его крепкие руки обхватывают бёдра. Не во сне, а наяву.

Но ведь будет ещё больнее, когда я буду знать, каково это сгорать от наслаждения в его объятиях. От того, что я буду знать, каково это чувствовать тяжесть его тела на себе. Будет чертовски больно находиться рядом и видеть тот холод, что был в его глазах