Забившись в угол дивана, Скотт даже попытался представить Эллисон в качестве одной из героинь своей будущей книги. Он немного поиграл с этой мыслью, ожидая, что сюжет сам собой придет ему на ум, как уже случалось не раз. Какой она будет — сильной? Или слабой? Хрупкой красавицей, бросившейся ему на шею, умоляя спасти от неведомой опасности? Ключом к загадке, которая ляжет в основу сюжета? Или равноправным партнером, на которого всегда можно положиться в трудную минуту? Ему не составило труда представить Эллисон во всех трех ипостасях сразу или в отдельности. Но каким должен быть герой, чтобы оказаться под стать такой женщине?

Ни единой мысли… провал. Проклятие! В голове полная пустота.

Скотт напрягся, попытавшись включить воображение и мысленно слепить хотя бы самый грубый набросок сюжетной линии, но тут вдруг случайно заметил, что Эллисон, почувствовав на себе его взгляд, смущенно заерзала. Потом отвернулась и кашлянула, при этом изо всех стараясь не смотреть в его сторону.

— Можно тебя спросить? — наконец осмелилась она.

— Конечно, — кивнул Скотт, оторвавшись от своих размышлений.

— Ты всегда покупаешь своим любовницам цветы?

— Нет. Не всегда, — ответил он, осторожно решив, что «не всегда» все-таки лучше, чем «никогда». Ему вдруг вспомнилось, как он, только что поселившись в гостинице и получив ключи от номера, проходил мимо магазинчика сувениров и краем глаза заметил букет нежных, только что срезанных цветов. Почему-то они живо напомнили ему Эллисон. Видимо, именно поэтому Скотт, повинуясь какому-то неясному импульсу, и купил их, надеясь, что они ей понравятся. Однако сейчас, глядя, как она молча хмурится, не сводя глаз с вазы, он вдруг поймал себя на том, что уже не так уверен в этом.

— Просто это показалось мне странным. Словно ты… пытаешься ухаживать за мной…

Скотт осторожно отставил в сторону тарелку, непонятно почему почувствовав себя задетым. Жаль… а он-то надеялся, что цветы ей понравятся.

— Не старайся вложить в это какой-то глубокий смысл, Эллисон. Просто вчера у меня было хорошее настроение, я взял и купил цветы, вот и все. И не нужно смотреть на меня такими глазами и считать меня милым. Я вовсе не милый. Если честно, то я просто эгоистичный, себялюбивый сукин сын. И у меня и в мыслях не было ухаживать за тобой.

— Слава Богу! — Она заметно расслабилась, даже смущенно улыбнулась ему. — Однако ты заставил меня поволноваться.

И тут он вдруг с ошеломляющей ясностью понял, что она действительно так думает. Ей и в самом деле не нужно от него ничего, кроме секса. По логике вещей, эта мысль должна была бы успокоить его окончательно. Но вместо этого Скотт, как ни странно, почувствовал себя задетым. Взяв в руки чашку, он сделал глоток кофе, а потом снова посмотрел на нее.

— Ладно, ты получила ответ на свой вопрос. Теперь моя очередь спрашивать.

Улыбка разом исчезла с ее лица, словно ее стерли. — Да?

— Прошлой ночью ты обмолвилась, что давно уже… м-м-м… не занималась этим. Что ты имела в виду?

Элли отвела глаза в сторону.

— Лишь то, что сказала. У меня некоторое время… не было мужчины.

— Что значит — некоторое время?

— То и значит. Давно.

— И как давно, интересно? — не отставал Скотт. — Год? Два?

Она вздернула подбородок.

— Мне казалось, мы договорились, что личная жизнь друг друга нас не интересует.

— Значит, я решил нарушить это правило. Можешь подать на меня в суд за нарушение прав. Но сначала ответь на мой вопрос.

Элли бросила на Скотта возмущенный взгляд.

— А как давно ты сам не занимался этим?

Похоже, она никак не ожидала, что он ответит. Выходит, надеется взять над ним верх? Проклятие! А она крепкий орешек. Скотт невозмутимо глотнул кофе.

— Два года. Если хочешь знать, я и до этого занимался сексом, так сказать, от случая к случаю. Вернее, практически не занимался.

— Почему?

Вот черт! Скотт недовольно прищурился, гадая про себя, отвечать или нет, потому что чем больше он отвечает, тем больше, похоже, у нее появляется вопросов. Что ж, решил он, возможно, эти самые вопросы помогут ему разгадать наконец загадку, которую судьба послала ему в облике этой женщины.

— Последняя женщина, с которой я встречался, служила коммивояжером в фармацевтической фирме где-то в Батон-Руже. Разведенная, двое детей, постоянно в дороге. Семья и карьера были у нее на первом месте. Также как моя карьера — для меня. Как бы там ни было, у нас с ней было много общего — мы оба любили кино, живую музыку и креольскую кухню, поэтому стоило ей только объявиться в Новом Орлеане, как она тут же звонила мне. Нас связывали скорее дружба и общность интересов, не больше.

— И что дальше? Вы расстались? Но почему?

— В последний раз, когда мы виделись с Келли, я пригласил ее пообедать вместе, и тут она вдруг призналась, что у нее есть мужчина. И хотя она раз сто, не меньше, клялась мне, что у нее и в мыслях нет снова выйти замуж, она явно в глубине души надеялась, что эти отношения перерастут во что-то серьезное. Если честно, сам я никогда не мог понять, почему некоторые люди с такой непостижимой легкостью меняют свои взгляды, когда речь заходит о подобных вещах. Но тут уж ничего не попишешь. Короче, я пожелал ей всего хорошего и с тех пор больше о ней не слышал.

Между бровями Эллисон залегла складка.

— Ты страдал от этого? Я имею в виду — из-за того, что она вдруг внезапно решила расстаться с тобой?

— Нисколько, — буркнул Скотт. Это была ложь. На самом деле решение Келли расстаться нанесло глубокую рану его самолюбию. Нет, не то чтобы он винил ее. Скотт и сам понимал, что просто не в состоянии дать женщинам то, о чем мечтает любая из них, — любовь. Стало быть, тут уж ничего не поделаешь. — Мне ее не хватало, — неохотно признался он. — Особенно когда где-нибудь шел фильм, который мне хотелось посмотреть. Но и только. Как бы там ни было, искренне надеюсь, что она счастлива.

Эллисон кивнула, как будто это было именно то, чего она ждала.

— Ладно, теперь твоя очередь, — усмехнулся он. — Как долго длилось твое воздержание? И кто он был?

Эллисон сложила руки на коленях и некоторое время молча смотрела ему в глаза.

— Десять лет. А подробности тебя не касаются.

— Десять лет?! — поразился Скотт. Мысли лихорадочно закружились у него в голове. — Но… сколько же тебе лет?

— Я же сказала — это тебя не каса…

— Сколько? — перебил он. Подбородок Эллисон снова задрался вверх.

— Двадцать шесть, — с вызовом бросила она.

— И у тебя никого не было с шестнадцати лет?! — Поперхнувшись, Скотт едва не пролил содержимое своей чашки на колени.

— Это тебя не касается. — Эллисон не отрывала взгляда от тарелок. — И потом, я не желаю об этом говорить.