Мы останавливаемся у выхода, где всё так же скучают охранники. Один так и стоит с моей сумкой в руке, чуть вытянув её вперёд, словно там бомба. Тупой качок.

– Стой! – тормозит меня Шамиль, схватив за локоть и разворачивая к себе. – Так и будешь поддаваться эмоциям и психовать или поговорим? – спрашивает меня этот неандерталец, на что мне хочется плюнуть в его бессовестную морду. Раза три.

– И о чём же мы поговорим? Ну-ка? Расскажешь мне, как у тебя не вышло убить моего отца? Давай, поведай мне! А я тебя, ушлёпка, пожалею!

– Полегче, Валерия Игнатьевна. А то язык тебе отрежу, – предупреждает меня тихо, но звучит отчего-то угрожающе.

– Я тебе яйца отрежу, кретин! – шиплю на него, шагая навстречу и Хаджиев, схватив меня за шею, припечатывает к стене. Всю эту картину молча рассматривают охранники. Непонятно зачем они здесь. Охранять бандюков, вроде Хаджиева? Ну, конечно же.

– Я сказал, заткнулась. Поговорим в кафе напротив. Или хочешь вернуться в октагон? В таком случае, не могу гарантировать, что не поимею тебя там, – прижимается ко мне пахом и я чувствую его твёрдость. – Стоит у меня на тебя, Валерия Игнатьевна. Могу не удержаться. А ты мне изнасилованная и разбитая не нужна. У меня на тебя другие планы. Пока. Раз уж твой папаша выжил. Да и ты пришла сюда не просто так. Поговорить хочешь. Пойдём, поговорим.

Я понимаю, что кретин прав. Поговорить действительно придётся. Хотя бы ради отца, который сейчас в больнице в беззащитном состоянии. Да, у него есть оружие и охрана. И допускают в палату только одного врача и медсестру, оба проверены. Но тот факт, что его смогли ранить – уже говорит о том, что отец уязвим. Уязвим из-за меня. А я просто боюсь за него.

Сверлю подонка взглядом, пока тот заказывает нам кофе с таким спокойным видом, словно мы пришли поговорить о погоде, а не о том, с чего вдруг он решил прикончить моего отца. Сколько же в нём цинизма. Сволочь.

– Я хочу, чтобы ты поняла. Я сделал это не просто так. Король послал своих людей грохнуть меня, – абсолютно не стесняясь подошедшей с подносом официантки, он оттягивает край футболки, показывая мне перебинтованное плечо. – Царапина, но они пытались. И грохнули бы меня, если бы поняли, что еще жив. Торопились просто, это меня спасло. Твоему отцу прилетела ответка. Всего лишь. И погиб ещё один мой человек. Так что, Король должен мне теперь еще больше. Тебя.

Как же меня бесит этот подонок. Просто взяла бы и воткнула чайную ложку ему в глаз. Спасает морального урода лишь моё терпение и желание разрулить ситуацию по возможности без жертв.

– Это неправда. Те люди, которые в тебя стреляли не от моего отца. Он действительно послал своих, чтобы те тебе почки отбили, но потом отозвал их по моей просьбе, – я не вру. Перед тем, как отца забрали в клинику, он сказал, что отозвал своих людей, но теперь уж точно быть войне. И я сейчас всячески пытаюсь этого избежать. Мне плевать на Шамиля. Случайный секс не повод жалеть морального отброса. Мне жаль отца, и я не хочу, чтобы он пострадал. Или я, что тоже вероятно, учитывая моральные ценности противника. А вернее, их отсутствие. – И твоя смс? Что значит «Когда сука срывается с цепи, её наказывают»?

– Я этого не писал, – отвечает ровно. – Покажи.

Протягиваю ему телефон, Шамиль молча читает сообщение. Достаёт свой телефон, кому-то звонит. Я не слышу, о чём он говорит, потому что Хаджиев отходит к окну, но звонок длится совсем недолго.

– Это не моё сообщение, – повторяет уже более нервно, вернувшись назад. Швыряет свой телефон на стол. – Я разберусь. Но если узнаю, что те, кто из меня хотел сделать решето – королёвские… Я тебя выебу, Валерия Игнатьевна. Сделаю это с особой жестокостью. А потом видео твоему папаше отправлю. Поняла? И ты теперь моя. Браку быть. Или войне. Выбирай сама.

ГЛАВА 23

Она смешно злится. И сексуально, да. Шамилю нравится видеть её в ярости. И хочется поиметь. Королевская сука. Таких баб у него не было раньше. Максимум – элитные шлюхи. Другие не хотели иметь с ним дел, как только понимали, из какого дерьма он слеплен. Отношения с социопатом обычно не заканчиваются «хеппи эндом». А у него зачастую нет желания притворяться. Разумеется, если не нужно сыграть роль для дела. Это Шамиль умел и практиковал. Иногда.

С Королёвой не получалось иначе. С ней хотелось играть. В неё играть, пока не сломается. А она рано или поздно сломается.

Он мог бы пойти любым другим путём, чтобы отжать часть бизнеса у Короля. Вариантов масса. Тот же старый, добрый шантаж или угрозы пустить его любимую дочурку по кругу. Да что угодно. Сломать или хотя бы прогнуть любого человека можно. Он, Шамиль, мог.

Но после неё меньшего уже не хотелось. Появилось желание сыграть по-крупному. Отыметь и Королевну и папашу её. Забрать у них всё. И её себе забрать. Просто, чтобы иметь у себя эту породистую суку. Видеть, как она бьётся в западне. Наблюдать, как влюбляется в него, а потом разбить нахрен все её иллюзии. Да, это будет забавно.

– Ну так что, мир? – протянул ей руку.

Валерия усмехнулась.

– Шутишь? Ты только что поставил меня перед фактом, что «я теперь твоя», а потом говоришь о мире? Да ты хоть представляешь, кто такой мой отец? Его не зря называют Королём. И он ни за что не позволит тебе принудить меня к чему-либо. И знаешь что? Я очень похожа на него. Так что, хер тебе за воротник, а не свадебку да полцарства в придачу. Война так война, – она поднялась со стула, громко оцарапав ножками пол. – Но имей в виду, больно будет и тебе. Нет, не так. Больно будет тебе в первую очередь. Я тебя посажу, только попробуй ещё раз подобраться к моему отцу. Мудак, – и пошла, сука, по-королевски к выходу.

Шамиль довольно потянулся, вставил в уши наушники. Да, он не ошибся. Будет горячо.

В так называемый офис вернулся ближе к вечеру. Хотел посмотреть в глаза ушлёпку, решившему забрать у него власть. Смешно даже. Было бы. Если бы так ярость на куски не рвала. Без транквилизаторов действительно сложно её сдерживать.

– Зачем собрал нас? – спросил виновник торжества, усаживая зад на бочку с бензином, и Шамиль поставил на паузу скрипку.

– Сейчас