— Кому что не понятно? – спросил Гофман.

— Информация достоверная, босс? – первым задал вопрос Коротыш.

— Абсолютно!

— А не могли менты взять кого-нибудь живым? А потом запустить «утку», что, мол, всех завалили?

— Я же сказал: информация достоверная, – ответил, как обрубил, Гофман.

— Ну тогда, черт его знает! Непредвиденный случай. Выглядит все правдоподобно. В Москве такие проверки в порядке вещей. На каждом шагу, – вступил в разговор адвокат Огаревич.

— Правдоподобно, говоришь? – взглянул на него Гофман.

— Вас что-то смущает, босс? – спросил Коротыш.

Гофман резко встал, проигнорировав вопрос и отбросив стул, поднятый тут же одним из телохранителей. Он медленно пошел по залу, сдвинув густые брови и что-то обдумывая.

— Разрешите, босс? – решился прервать размышления Гофмана Хан.

— Говори!

— А не могли ментов предупредить о целях визита Топора в Москву? И разыграть сцену захвата, чтобы все выглядело правдоподобно?

— Ты кого-то подозреваешь?

— Нет, но разве такого не могло быть?

— Нет, не могло. Если среди нас завелся предатель и сбросил информацию ментам, то ребят не положили бы. Всех! След постарались бы взять, кого-то обязательно взяли бы живым. Чтобы раскрутить в дальнейшем. Для ментов исполнитель – шавка, им заказчик нужен, организатор. А они, завалив бригаду, сами обрубили все концы.

— А если такой вариант, – продолжал вслух размышлять Коротыш. – Кто-то из наших все же сбросил информацию, ребят планировали взять живыми, но они оказали сопротивление.

— Что же ты сам тогда, в кабаке, в бой не бросился, когда тебе ногу прострелили? Ты же был вооружен. Почему не стрелял? – Глаза Гофмана впились в Коротыша.

— В той ситуации, босс, я был под прицелом.

— Ну и что? Наши-то решили, по твоей версии, умереть, но не сдаться? Почему же сдался ты?

— Ну…

— Молчи! Если все было так, как ты нам пытаешься представить, то и захват производился бы иначе. Нет, думаю, наши огрызнулись и получили свое. Нелепый и несчастный случай!

Собравшиеся согласно и облегченно закивали головами. Вариант предательства не устраивал никого. Не хватало еще, чтобы Гофман назначил расследование.

Гофман же продолжил:

— Товар и деньги мы потеряли. И это урок для нас. Ты, Мурат-Кули, лично займешься опекой над семьями погибших. Так как за организацию дела отвечал именно ты. Проверю! Ты хотел что-то сказать? – вдруг повысил голос Гофман. Карраев испуганно ответил:

— Нет, босс! Я сделаю все, как вы сказали.

— Не сомневаюсь. Итак, мы потеряли отменных бойцов, пусть земля им будет пухом. Нужна замена. Ищите и предлагайте кандидатуры, но не дай бог вам ошибиться в выборе, за каждого головой отвечать будете. Замену подготовить в течение трех дней. Все! Свободны! Хан, следуй за мной!

Не прощаясь, Гофман удалился из кабинета.

В комнате отдыха он присел в кресло, поднял вверх указательный палец. Телохранитель тут же налил двойную порцию виски и подал боссу.

Вошел Хан.

— Присаживайся!

Хан подчинился, устроившись на стуле возле стола и смотря преданным взглядом на хозяина.

— Отведи взгляд, Хан. Что ты, как пес, пялишься? – приказал Гофман.

Он небольшими глотками пил виски. Допив бокал, бросил его телохранителю.

— Охрана свободна!

Телохранители вышли из комнаты.

— Хан! Что у нас с Гурамом?

— Сегодня сеанс связи, но уже поздно.

— Для кого?

— Простите, босс.

— Зови Али!

Хан ушел, чтобы вскоре вернуться с молодым человеком из охраны.

— Али! Ты сейчас должен позвонить отцу девочки.

— Я понял, хозяин!

— Следи за мной, если я что-то подскажу тебе. И понапористей, Али, понапористей, требуй немедленного выкупа, понял? – Гофман коротко проинструктировал Али. Затем передал ему трубу сотового телефона.

* * *

Гурам ждал звонка весь день, но его не последовало, хотя время неуклонно приближалось к полуночи. Ни о каком сне он не думал.

— Салам, Гурам!

— Говори! – не ответил на приветствие Гурам.

— Э-э? Что ты такой злая? Здороваться ни хочишь?

— Я же сказал, говори!

— Эта ты гавари, Гурам, чего надумал? Будишь платить или мне точить кинжал и гатовить ящык?

— Буду платить!

— Ай, маладесь! Джигит, клянус! Дэнги что? Денги так, пыл! Дочь – другой дело. Правилно решил.

— Как будем делать дело?

— Сапсэм проста! К тибе придет чиловек. Скажит, от дочери, ты отдашь дэнги. Потом, через час-два, пиридет твой Тамар.

— Да? Ты за кого меня держишь, абрек? Твои условия мне не подходят.

— Моя знал, что ты так сказать будишь.

— Тогда какого хрена резину тянешь?

— Слюшай, Гурам, а что ты передлагаишь?

— Вы привозите дочь сюда. Здесь же и получаете деньги. И еще решим вопрос о друге дочери и моих людях.

— О своих людях забудь. О них Аллах позаботится. Друг твой Тамар могу отдать. Почему нет? Но ты не хочишь даже дочь получить. Как с тобой разговариват?

— С чего ты взял, что я не хочу дочь получить? Я же сказал тебе – приведи ее, и я отдам деньги. И ты, клянусь, спокойно уйдешь отсюда. Если будет надо, мои люди довезут тебя до границы. Что тебе не нравится? А привезешь парня, заплачу и за него, о цене договоримся.

— Ты хитрая! Хочишь обмануть миня?

— Не веришь мне? Ну давай, звони тогда завтра, готовь новый вариант обмена. На твое предложение я не согласен.

— Я убью твой дочь, – злобно прошипел голос в трубке.

И тут Гурам сорвался, кавказский темперамент дал о себе знать:

— Если ты, собака, сделаешь это, я найму столько киллеров, что они найдут тебя, шакал, и порежут на куски – и тебя, и все твое племя, понял, пес?

— Ты так загаварил, да? Грозишься? Не надо мене грозит. Твой килер – тьфу! Понил, ты?

Гурам с трудом справился с яростью, внезапно выплеснувшейся из него:

— Ну ладно, ладно, успокойся, погорячился. Извини, не хотел обидеть ни тебя, ни твой народ. Ты и меня пойми. Давай спокойно еще подумаем, найдем другие варианты, чтобы сделка состоялась честно! Деньги у меня есть, тебе волноваться нечего. И еще, я уже говорил, что готов выкупить друга Тамары. Сколько за него хочешь?