Платонов перехватил ее за руку в тот момент, когда она открывала дверь. Даша дернулась, но писатель держал крепко.

– Простите меня.

Даша громко всхлипнула, и Платонов протянул носовой платок. Она высморкалась с трубным мстительным звуком.

– Извините, – повторил писатель. Даша, не глядя, кивнула. – Конечно, я куплю вам билет. – Платонов помедлил и добавил: – Мне правда очень жаль, что все так получилось.

Он с мягкой настойчивостью втянул ее обратно в прихожую и захлопнул дверь. Даша вздрогнула, услышав щелчок замка. Звук совсем как тот, что занозой сидел в памяти.

– Можно у вас переночевать? – спросила она с усталой прямотой, глядя себе под ноги. – Я боюсь возвращаться к Сашке.

Платонов молчал так долго, что она не выдержала и подняла голову. Писатель смотрел в стену отстраненным «выключенным» взглядом, который ее пугал. А потом вдруг спросил:

– Даша, вы верите в судьбу?

Она нехотя пожала плечами.

– Не знаю. Иногда верю ей, иногда верю в нее, а иногда с ней борюсь. По-разному бывает.

Платонов оторвался от лицезрения стены.

– Как замечательно вы сказали, – мягко произнес он. – Я запомню. – Он взял Дашу под руку: – Ну, пошли в комнату. Там удобнее разговаривать.

День выдался таким солнечным и теплым, что все вчерашние разговоры казались Даше диалогами из голливудского триллера. Она шла по улице, усаженной громадными старыми каштанами, вдыхала золотой осенний воздух и думала: «Сейчас я проснусь. И все будет, как раньше».

– Ты действительно хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Даша повернула голову, и Платонов сразу же отвел взгляд. Она снова ощутила превосходство, несмотря на жалкую роль нищей просительницы. Она могла смотреть ему прямо в лицо, а писатель почему-то этого себе не позволял. Наверное, поэтому сказать Арсению Платонову «ты» оказалось значительно легче, чем любому другому постороннему мужчине.

– А ты уверен, что хочешь со мной пойти?

Утром, когда Даша обувалась в коридоре, Арсений спросил: «Можно с тобой?» Желание возникло само собой, импульсивно и необдуманно. А она ответила, не поднимая головы: «Если хочешь».

Всю ночь он не спал. Лежал, смотрел в потолок и перебирал повороты сюжета. Вернее, пытался понять, почему они совершаются. Все уже было решено за него, и даже Нина стала всего лишь проходным персонажем, погибающим на первой странице новой книги. Арсений немного смутился, когда это понял, но тему не бросил. И нечего себе врать, он сопровождает девочку вовсе не из рыцарских побуждений, а потому, что интуитивно чувствует: что-то будет. Он должен пойти, потому что это как-то связано с новым романом. Спрашивается, чем он лучше того молокососа с мобильником, нацелившегося на упавшее тело?

«Сволочь ты, Платонов», – сказала совесть.

«А мне плевать», – ответил он.

Вчера он впервые за много лет принял передачу оттуда, где томилась новая книга. Спутать это чувство с другим невозможно, как невозможно перепутать любовь с желанием сделать выгодную партию. Книга посылала такие мощные импульсы, что он испугался. Это был благодарный испуг человека, которому дали сухарь после невыносимо долгой голодовки. Арсений готов был душу заложить, чтобы тот, кто работает «на ключе», продолжал отстукивать космические позывные.

Они шли по широкой улице, разделенные больше чем молчанием, думая каждый о своем и вдыхая острый, как нож, октябрьский воздух с привкусом горького дыма. «Сегодня вечером я отсюда уеду», – думала Даша. А Арсений думал: «Удастся ли ей отсюда уехать?» Мысль была жуткой, до дрожи в коленях. Жутко увлекательной. В конце концов, почему он должен чувствовать себя виноватым? Не Арсений Платонов написал великую Книгу Судеб!

Он искоса взглянул на Дашу. Она опустила голову, глядя на мелькающие носки кроссовок. Один шнурок вот-вот развяжется. Она остановилась, присела и завязала его снова. Заплетенная коса свесилась с плеча, и Даша откинула ее коротким сердитым жестом. Арсений завороженно наблюдал за ней. Каждое движение казалось ему исполненным глубокого смысла, словно он открыл глаза после десятилетней комы.

– Мы пришли! – Он указал на черную табличку возле монументальной деревянной двери с массивной бронзовой ручкой.

В полутемном вестибюле Даша назвала дежурному милиционеру свою фамилию. Тот сверился с журналом, лежавшим под старомодной конторкой, и протянул ей заранее выписанный пропуск.

– Второй этаж, кабинет номер семнадцать. А это кто? – кивнул он на Арсения.

– Мой адвокат, – отозвалась Даша, прежде чем тот успел сориентироваться.

Дежурный окинул Арсения равнодушным взглядом и жестом показал: идите. Они миновали металлоискатель и поднялись по каменной лестнице со стершимися ступенями. Перед нужной дверью Даша остановилась и повернулась к Арсению.

– Ты уверен? – спросила она.

– Абсолютно.

Она постучала и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь. Арсений заглянул через ее плечо.

Большую часть небольшого кабинета занимали два стола, приставленные друг к другу буквой «Т». Пахло пылью и старой бумагой. В углу напротив входа тускло бликует экран телевизора, на нем громоздится старый кассетный видеомагнитофон. В другом углу каким-то чудом удалось приткнуть массивный железный сейф. Занавесок на окнах нет, и яркое утреннее солнце уже подбирается к краю подоконника.

Мужчина лет сорока пяти неторопливо сложил газету, которую читал до их появления, и отложил ее на край стола. Арсений узнал его сразу – этот человек сообщил ему о смерти Нины. Арсений запомнил нездоровую красноту его щек и запах жевательной резинки, старательно отбивающий аромат Большого Бодуна.

– Здравствуйте, – сказала Даша.

Следователь не ответил. Он смотрел на Арсения с каким-то оцепенелым удивлением.

– Арсений Петрович? – спросил он, наконец. Арсений молча поклонился. Следователь выбрался из-за стола и пошел навстречу, протягивая руку. – Все еще здесь? А я думал, что вы уже в Москве.

– У моей знакомой неприятности, пришлось немного задержаться, – ответил Арсений. Чужая ладонь была влажной, и он с трудом удержался от желания вытереть пальцы о джинсы.

Следователь повернулся к Даше и осмотрел с головы до пят, словно увидел впервые.

– Это и есть ваша знакомая?

Прозвучало неодобрительно. «На себя посмотри», – ответила Даша хмурым взглядом.

– Все литературные поклонницы мои знакомые, – неловко отшутился Арсений. Даша искоса взглянула на него и перевела взгляд за окно, где взволнованно топтались голуби. – Надеюсь, вы не возражаете, если я буду присутствовать при разговоре?

Следователь скривил губы. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем в прошлый раз. Не таким помятым. Арсений отметил дорогой костюм, фирменную льняную рубашку и совершенно не разношенные туфли – ни единой поперечной морщинки на гладкой коричневой коже.