— Поезд опоздал? Такое часто случается.

— Это сестра. Мейсон, — представил Анну доктор Керрингтон.

— Идемте же, — сказала его жена.

Она помолчала, окинув Анну пристальным взглядом с головы до ног, а затем с ног до головы. Анна поняла, что делает то же самое. Миссис Керрингтон была молодой, худой и симпатичной женщиной. И тем не менее, как утверждал епископ, она была образцовой миссионерской женой. На ней была простая, удобная одежда и крепкие туфли. Ее длинные темные волосы были разделены на пробор и сплетены в тугие косы. Лицо открытое, взгляд ясный, губы — красные без помады, щеки розовые. Она выглядела здравомыслящей и здоровой. И очень чистой.

Миссис Керрингтон пошла вперед, показывая дорогу к дому миссии, большому квадратному зданию с широкой верандой вдоль фасада. Тщательно подметенная дорожка, обложенная с обеих сторон камнями, вела к бетонным ступенькам. Все здесь отличалось симметрией: положение двух плетеных кресел, размещение горшков с цветущими растениями по обе стороны входной двери. Даже занавески, казалось, были раздвинуты одинаково на всех окнах. Уже почти подойдя к ступеням, миссис Керрингтон неожиданно свернула налево и двинулась вдоль фасада.

— Отведу вас сначала в вашу комнату, — крикнула она через плечо. — Уверена, что вы хотели бы освежиться, прежде чем мы сядем ужинать. Мальчики принесут ваши вещи.

— Спасибо, — поблагодарила ее Анна.

Она последовала за миссис Керрингтон по тропинке, идущей от угла дома через полосу пятнистой травы к маленькой деревянной хижине.

— Есть вы будете в доме миссии, — сообщила миссис Керрингтон, — а спать здесь.

Она открыла дверь с сеткой от москитов и наклонилась, чтобы включить свет. Затем ступила на бетонный пол, делая Анне знак войти.

Единственная комната освещалась одинокой электрической лампочкой под бледно-розовым абажуром. В комнате находились узкая кровать с белым хлопковым покрывалом и противомоскитной сеткой, книжный шкаф, стол со стулом и платяной шкаф. Все было простым, без излишеств. Жилище вполне могло служить кельей для монахини. Здесь было только одно яркое пятно: на полу у двери стоял пузатый красочный предмет, похожий на гигантский чехол для чайника, сшитый из лоскутков.

— Здесь, под ним, горячая вода, — пояснила миссис Керрингтон. — Мы с Барбарой сшили для вас чехол, как только узнали о грядущих переменах. — Она нагнулась и сняла чехол, открыв оловянный бак литров на двадцать без крышки из-под керосина или бензина, в котором теперь хранили воду. — Мальчики будут приносить вам горячую воду каждый вечер, — продолжила миссис Керрингтон. — Если чехол не снимать, утром вода все еще будет теплой. — Она пару секунд помолчала, любуясь своей работой.

— Спасибо, миссис Керрингтон, — сказала Анна.

Она была тронута этим жестом, хотя и понимала, что это не имело отношения лично к ней: подарок готовили к приезду медсестры, кем бы та ни оказалась.

— Зовите меня Сарой. А моего мужа — Майклом. — Это прозвучало скорее как приказ, а не любезное предложение. — В конце концов, живя здесь бок о бок, мы станем практически одной семьей. Здесь же больше никого нет, понимаете?

Анна покосилась на Сару, но так и не смогла определить, какой смысл женщина вкладывала в эти слова.

В хижину вошли два юноши, согнувшиеся под весом багажа Анны. Они напоминали больших неуклюжих черепах, и Анна не смогла сдержать улыбку, когда они врезались друг в друга, пытаясь войти в комнату задом, чтобы было легче справиться с дверью с сеткой.

— Осторожнее, мальчики! — прикрикнула на них Сара и повернулась к Анне. — Теперь я оставлю вас, чтобы вы могли смыть дорожную пыль. Когда будете готовы, идите прямо в дом. Ордена, наша экономка, даст вам горячего супа. — Она остановилась у двери, где на гвозде висел фонарь «летучая мышь». — Генератор работает до восьми тридцати. После этого вам понадобится фонарь. Лучше берите его с собой, выходя из дому. Вообще-то мы стараемся не допускать, чтобы вещи, принадлежащие миссии, покидали ее пределы.

Анна кивнула. Она посмотрела вслед Саре, а затем опять окинула взглядом комнату, которая будет ее домом. Но она не обнаружила ничего нового. Здесь не было и следа пребывания ее предшественницы — никаких картин, вышитых циновок, высушенных цветов. Ничего.

Открыв сумочку, Анна достала свернутый листок бумаги и аккуратно расправила его. Это была «инструкция» — официальный документ, который ей вручили во время церемонии назначения на должность. Пока она не взяла эту бумагу в руки, она была лишь потенциальным миссионером, но как только это произошло, все изменилось. Мисс Анна Макей Мейсон стала полноправным членом Внутренней миссии Танганьики.

Она положила «инструкцию» на небольшой столик. В столь безликой комнате этот документ стал неким символом ее личности. Как государственный флаг Великобритании, развевающийся над королевским дворцом, он словно говорил: «Она здесь. Дома».

Взгляд Анны пропутешествовал через всю комнату и остановился на окошке, выходившем на территорию станции. Отсюда был хорошо виден один из эвкалиптов, посаженных сестрой Барбарой, с мощным стволом, покрытым бугристой корой. Но почему-то вид дерева только мешал Анне представить, что когда-нибудь это место станет для нее родным домом. Вообще-то сама станция в данном отношении была весьма многообещающей. И Керрингтоны показались ей очень милыми людьми. Но Анна не могла забыть о том, что долина окружена темной стеной джунглей. И что до границы с Руандой отсюда рукой подать. Она нахмурилась. Как бы то ни было, она понимала, что ей придется привыкнуть к этому. Лангали — ее пункт назначения, место, определенное судьбой именно для нее. На радость и горе. Как брак…

Анна надела новую форму, наслаждаясь прикосновением накрахмаленной ткани к коже. Затем прикрепила к груди специальные часы для медсестер. Ей ужасно хотелось есть: накануне вечером, ужиная вместе с Керрингтонами, она почти ничего не ела из-за сильной усталости. Да и напряженная атмосфера никак не способствовала аппетиту. Очень уж странной была ситуация: за столом с Анной сидели два незнакомца, с которыми она вскоре будет жить рядом и очень тесно общаться. Анна обрадовалась, когда пришло время возвращаться в свою комнату.

Майкл вышел за ней на веранду и стоял там, глядя ей вслед, пока она шла к хижине. Она спиной чувствовала его взгляд и смело шла в темноте, освещая себе дорогу фонарем. Анна понимала: это обязанность Майкла — удостовериться, что ей ничего не угрожает. Он здесь главный, а значит, должен заботиться и о ней тоже, ведь эту роль не мог исполнить никто другой — ни ее муж, ни отец — ввиду их отсутствия. Мысль о том, что этот почти незнакомый мужчина сразу принял ее в свою семью, казалась ей одновременно странной и умиротворяющей. Он не был ей ни мужем, ни братом, ни отцом, но как бы совмещал в себе все эти три ипостаси.

Через окошко в комнату лился утренний свет. К тому времени когда Анна закончила расчесывать и укладывать волосы, она чувствовала, что одежда уже стала влажной от пота. Она вышла на солнце и глубоко вдохнула, заполняя легкие теплым и сырым воздухом, представляя, что в нем плавают споры плесени и грибов, которыми пропитаны джунгли.