Сесилия хотела сказать какую-нибудь колкость, но вдруг заметила Китти ОТэвин, уныло бредущую по тротуару. На ней был плохо сшитый серый плащ, висевший на узких плечах как на вешалке, и вполне приличное платье из простой черной саржи, которое ей дала расторопная миссис Куинс. Подметая подолом юбки неровную мостовую, Китти шла к реке, низко опустив голову и ссутулившись.

Сесилия остановила кучера и, опустив окно, окликнула девушку.

— Китти, почему ты одна? — спросила она. — Где мисс Макнамара?

Лицо Китти на мгновение стало виноватым, а взгляд метнулся к тенистому началу улицы.

— Мэг решила проведать маму, — объяснила она, потирая тыльной стороной ладони покрасневший от холода нос. — У нас увольнительная до темноты.

Сесилия, совершенно забыв про Делакорта, замерла от какого-то нехорошего предчувствия. По спине ее побежали мурашки. Впрочем, стоит ли так волноваться? Мэг и Китти знают этот район как свои пять пальцев. Она постаралась непринужденно улыбнуться.

— Самое главное, чтобы она вернулась засветло. Но что с тобой, Китти? Хочешь, мы тебя подвезем? Китти покачала головой.

— Спасибо, миледи, не нужно, — грустно ответила девушка. — Я сейчас успокоюсь.

Сесилия кивнула ей на прощание, и карета двинулась дальше. Лицо Делакорта то освещалось ярким светом ясного зимнего дня, то исчезало в тени.

— И опять ты одна, — заметил он медоточивым голосом. — Никуда тебе от меня не деться!

— Это ненадолго, — бросила Сесилия, отводя глаза.

— На три месяца, — прошептал он с усмешкой. — На три долгих месяца…

Сесилия мрачно взглянула на него и ответила с вызовом:

— Ну что ж, быть может, это пойдет вам на пользу.

И тут Делакорт, к ее полнейшему удивлению, откинул голову назад и громко расхохотался.

Да, он смеялся — смеялся над собой, как умалишенный, в продолжении всего пути до самого порта.

В этот вечер Сесилия поужинала ветчиной и спаржей в полном одиночестве. Она могла бы пригласить Джайлза — после смерти старшего лорда Уолрафена они часто трапезничали вместе, — но сегодня ей хотелось о многом поразмышлять, да и на душе было тревожно и тоскливо.

Что же с ней происходит? Она ведь привыкла к одиночеству — даже будучи замужем, она редко видела своего супруга, которого постоянно и надолго отрывали от дома обязанности политика. Сесилию это не удручало — ведь они не любили друг друга. Насколько она могла судить, лорд Уолрафен женился на ней, чтобы иметь возможность появляться в свете с молодой красавицей женой. А она вышла замуж, потому что мечтала о семье.

Ну что ж, по крайней мере, ожидания одного из супругов их брак оправдал. Почему же сегодня вечером богатый дом Сесилии — символ ее независимости — казался ей пустым и слишком просторным? После ужина она долго бродила по комнатам, пытаясь объяснить свое беспокойство скорбью по бедной Мэри ОТэвин, но в глубине души прекрасно понимала, что дело не только в этом.

Сесилия была немного наивна, но отнюдь не глупа. Те чувства, которые она испытывала к Делакорту, вызывали в ней нешуточную тревогу. Господи, ну почему именно он? Почему надо было влюбиться без памяти в распутника Делакорта, тогда как ее муж — хороший, порядочный человек, которому она всегда желала добра, — не вызывал в ней ровным счетом никакого интереса?

Во время первого и последнего светского сезона Сесилии за ней ухаживал целый полк весьма симпатичных молодых людей, но она была к ним абсолютно равнодушна. Однако стоило ей, взглянув в дальний конец бального зала, увидеть Делакорта, прожигавшего ее насквозь своими зелеными глазами, и все ее тело загоралось огнем.

Сначала он нарочно мучил ее — во время вальса, грациозно скользя мимо, бросал быстрый взгляд через плечо партнерши, даря Сесилии томную, загадочную полуулыбку.

Если она не обращала на Дэвида внимания, он удваивал усилия — нежно подхватывал ее под локоток, шептал на ушко комплименты и, пригласив на танец, заводил доверительную беседу низким, страстным голосом. Сесилия не могла противиться столь мощному напору мужского обаяния, хоть и чувствовала себя совершенно растерянной в этом море бурных, неведомых ранее ощущений.

В то время она полагала, что Дэвид преследует ее лишь затем, чтобы отомстить за испытанное унижение, когда она ответила ему отказом, и эта мысль выводила ее из себя. Она охотно подогревала свой гнев, подливая масла в огонь праведного возмущения.

Сесилии стало совсем грустно. Ну почему она так молода и неопытна? Конечно, злиться гораздо легче, чем смириться с правдой: да, она была влюблена в Делакорта, и, если бы они встретились при других обстоятельствах, все могло быть иначе. Поэтому она холодно, порой даже жестоко отвергала все его попытки сближения, пока он, наконец, не отступился.

Когда появился лорд Уолрафен, она испытала нечто похожее на облегчение. Он выглядел степенным, был неизменно ласков, но, пожалуй, немного пресен. Зрелый, надежный мужчина в отличие от ее отца, брата… и Делакорта. Мужчина, с которым не страшно идти по жизни, который подарит ей благородное имя и желанных детей.

Но, выйдя замуж за Уолрафена, не нанесла ли она Делакорту еще большее оскорбление? Может быть, он вовсе не хотел ее мучить? Вдруг он хотел с ней помириться? Сесилия вспомнила, как он бывал раздражен в ее присутствии, и это предположение перестало казаться ей столь уж невероятным. Да, однажды Дэвид причинил ей зло. Но не была ли ее месть неоправданно жестока?

Увы, он по-прежнему воспламенял ее одним лишь взглядом или прикосновением и, что хуже всего, сам прекрасно это сознавал. К своему стыду, она все еще мечтала о том неземном блаженстве, которое ей сулили его объятия. Ради этого блаженства она готова была забыть об осторожности…

О нет! Даже у себя дома, наедине с собой, она не станет лелеять подобные мысли!

Сесилия вдруг осознала, что стоит посреди гостиной. Интересно, как давно она сюда попала? Сегодня вечером она отпустила пораньше немногочисленных слуг, оставив на посту только Шоу, дворецкого, поэтому ей некому объяснять, почему она бесцельно слоняется по комнатам, снимает с полок книги, заталкивает их обратно и переставляет коллекцию фарфоровых безделушек. Сесилия подошла к письменному столу, чтобы просмотреть дневную почту. Там был только непомерный счет от портнихи и письмо от жены Харри, в котором сообщалось, что они намерены провести нынешний сезон в Лондоне.

Сесилия бросила письмо на стол. Бедняга Харри! Он слишком поспешно женился. Этот брак был несчастлив, но Сесилия не испытывала сочувствия к своей невестке. Войдя в их семью, Джулия немедленно выставила ее из Холли-Хилла, тем самым, вынудив пойти под венец с первым встречным, и при этом имела наглость уверять, что Сесилия, расторгнув помолвку со скандально известным Делакортом, уже не могла рассчитывать на хорошего жениха. Конечно, после неожиданного предложения Уолрафена Джулия пожалела о своих неосторожных словах, но их с Сесилией отношения были безвозвратно испорчены.