Рейф уронил газету.

— Это звучит так, как будто тебе кажется, что она уже слишком долго здесь живет!

— Разве нет?

— Слишком долго или недостаточно долго. — Голос его все еще звучал мягко.

— Что ты имеешь в виду?

Внезапно Рейф мрачно посмотрел ей в глаза.

— Ты и правда хочешь, чтобы я объяснил?

— Да, пожалуйста.

Брови его поднялись.

— Будь по-твоему. Ты хочешь, чтобы Алисия уехала. Ты могла бы выгнать ее на прошлой неделе. Я не хочу сказать, что тебе бы это удалось, потому что ее позиции очень сильны. Это ее родовое поместье, ее дом, и не очень-то хорошо со стороны чужого человека было бы пытаться ее выжить. К тому же она всегда была совершенно неприступной, да и сейчас такой осталась. Это, знаешь ли, очень много значит. Все же неделю назад у тебя был небольшой шанс. Хотя я, скорее всего, поставил бы на Алисию: у нее совершенно нет совести, и она намного жестче тебя. А сейчас это пустой разговор. Прошлая неделя осталась позади, и ничто ее не вернет. Теперь тебе придется ждать, пока чары ослабеют, а до этого может пройти много времени. Алисия — очень обольстительная женщина, и она продаст душу дьяволу, лишь бы заполучить Дейла.

Лайл стояла перед ним и слушала. Голос Рейфа был холоден, как восточный ветер. Она чувствовала такую боль, словно ее открытая рана истекала кровью. Но не кровь уходила из ее сердца, а надежда, юность и любовь. Лайл услышала слова Рейфа:

— Это может длиться очень долго, но все же не вечно. Ты же не хочешь оставаться здесь и смотреть на это, правда?

Он поднялся и подошел к ней.

— Ты просила у меня совета, моя сладкая? Не важно, просила или нет, вот он: на следующие несколько месяцев Европа станет страшно неприятным местом. На твоем месте я бы уехал, пока это возможно. Поезжай в Штаты. Если ты станешь нужна Дейлу, он за тобой приедет. Если нет — что ж, в этой стране очень легко получить развод.

Лайл стояла совершенно неподвижно, глядя на него. Лицо ее побелело, глаза расширились и потемнели. Помолчав секунду, она проговорила дрожащим голосом:

— Почему вы все меня ненавидите? Почему вы хотите, чтобы я уехала?

Рейф положил руки ей на плечи.

— А разве ненависть недостаточная причина? Чего тебе еще надо? Разве ненависти недостаточно? Это очень опасная штука, знаешь ли. Время от времени она обязательно находит выход и заставляет нас взрываться. Неужели ты не можешь понять, что ты не нужна, дорогая? Лучше тебе убраться, пока можно это осуществить.

Лайл слепо отступила назад, словно ничего не видя вокруг. Его руки упали с ее плеч. Она сказала:

— Неужели и ты меня ненавидишь?

Рейф рассмеялся.

— О, дьявольски, моя дорогая! — ответил он и сбежал вниз по ступенькам террасы.

Мисс Мод Силвер раскрыла вечернюю газету. Быстро пробегая глазами заголовки, она вдруг остановила взгляд на одном из них: «Труп на пляже». Заметка полностью поглотила ее внимание: «Сегодня рано утром тело молодой женщины было обнаружено у подножия утеса недалеко от Тэнфилд-Корта. Очевидно, она потеряла равновесие и упала. Тэйн-Хэд, рядом с которым было найдено тело, представляет собой лишенный растительности, но живописный мыс, часто посещаемый любителями пикников и влюбленными парами. Тэнфилд-Корт славится своим итальянским садом и коллекцией статуй, привезенных из Италии и Греции в конце восемнадцатого столетия. Дом является собственностью мистера Дейла Джернингхэма. В результате опознания выяснилось, что погибшая — мисс Сесилия Коул, племянница начальницы почтового отделения деревни Тэнфилд».

Прежде чем перейти к другой статье, мисс Силвер прочла этот абзац дважды. Ее заинтересовала фамилия Джернингхэм в сочетании с названием дома и сообщением о мертвом теле. На мгновение ее охватил страх. Да, настоящий страх. Но Сесилия Коул, племянница начальницы местной почты… Нет, за этим ничего не кроется. Просто одно из тех грустных происшествий, что вызывают мимолетный печальный вздох и сразу же забываются.

Мисс Силвер начала читать о гигантском подсолнухе в одном из корнуоллских садов. В статье сообщалось, что он вырос на семнадцать футов в высоту. На маленьком, аккуратном личике мисс Мод отразилось легкое недоверие. Она подумала о том, что Корнуолл находится очень далеко.

Внезапно в комнате раздался резкий телефонный звонок. Мисс Силвер без всякой спешки свернула газету, положила ее на письменный стол слева от себя и, повернувшись направо, подняла трубку. Она услышала женский голос. Было похоже, что звонят издалека:

— Я могу поговорить с мисс Силвер?

— Я слушаю.

— Мисс Мод Силвер?

— Да. Простите, кто говорит?

На секунду воцарилось молчание. Затем вновь раздался голос, слабый и нерешительный:

— Вы дали мне вашу карточку в поезде — нет, позже, на платформе. Не думаю, что вы помните…

— Конечно же я помню. Чем я могу вам помочь, миссис Джернингхэм? — В тоне мисс Силвер звучало приятное оживление. И это успокоило Лайл, стоящую в телефонной будке в Ледлингтоне. Она спросила:

— Можно мне завтра приехать и увидеться с вами? Кое-что произошло.

Мисс Силвер кашлянула.

— Я только что прочла заметку в вечерней газете.

— Да, — сказала Лайл. И заговорила торопливо, с запинками: — Я должна с кем-то поговорить. Я больше не могу. Я не знаю, что делать.

— Вам лучше приехать ко мне. Скажем, в половине двенадцатого. Это не слишком рано для вас? Что ж, очень хорошо. Я буду вас ждать. И пожалуйста, помните: из любой ситуации есть выход, и беда, разделенная с кем-то, — это уже полбеды. Я жду вас в половине двенадцатого.

Лайл вышла из будки. В тумане ужаса и горя, застилавшем последние дни, лишь две вещи были ей ясны: ей необходимы совет и помощь, но она не может пойти к мистеру Робсону, потому что это будет нечестно по отношению к Дейлу. Она должна обратиться к чужому человеку.

Поэтому Лайл отправилась в гараж и велела Эвансу отвезти ее в Ледлингтон. Позвонить из дома она не могла: линия проходила через почтовый телефонный узел, а бедной мисс Коул совсем не стоило слышать ее слова…

Что ж, теперь дело было сделано, и Лайл могла возвращаться домой. Полицейский инспектор из Ледлингтона собирался приехать и записать ее показания насчет Сисси. Он захочет поговорить со всеми, кто видел ее вечером, — со всеми. Но это были лишь Лайл и Уильям, открывший ей дверь. И что тут можно сказать? Бедная Сисси, она была так несчастна. Что еще скажешь? Больше нечего. Полиция теперь ищет Пелла. Но какой в этом смысл? Он сделал Сисси несчастной. Даже если он довел ее до того, что она бросилась с утеса, что теперь может сделать полиция? Закон не может наказать мужчину за то, что он разбил сердце девушки. Только почему полицейским приходится искать Пелла? Он работает на аэродроме. Или его там уже нет?