Воины заставили пленников опуститься на колени и связали им руки и ноги. Иставан не мигая смотрел на то, как их потащили вслед за лошадьми. Потом он увидел возле шатра еще одну фигуру, гордо восседавшую на белом коне.

Наемник с трудом сглотнул.

Издалека он не мог как следует разглядеть девушку, но понимал, что она просто бесподобна. Иставан закрыл глаза, охваченный каким-то странным чувством. Потом поднялся на ноги и кивнул, будто бы приняв важное решение. Он был готов действовать.

— Гуин… — прошептала Ринда.

Более пятисот воинов двигались по пустыне Носферус в полной тишине. Во главе колонны ехал третий отряд, которым руководил Мелем. Дальше двигался второй отряд под командованием Каина. Потом — белые воины Линдрота и Влона. А замыкала колонну гордость Альвона, сто пятьдесят всадников первого отряда под командованием Астриаса.

Амнелис ехала в центре строя. Отсюда ее аура, заставлявшая подчиняться, распространялась на всех воинов.

Девушка сняла шлем, и ее золотые волосы засверкали на фоне белоснежных доспехов в лучах закатного солнца. Казалось, что даже пронизывающий ветер, гонявший по пустыне пыль и прозванный Дыханием Доала, уступал ей дорогу.

— Гуин… Ох, Гуин! — снова позвала Ринда. Наследники Парросского трона тащились в конце колонны, привязанные к седлу, словно скотина, которую гонят на базар. Тонкие ремни резали кожу на запястьях, и рукава уже покраснели от крови.

— Гуин… я больше не могу идти… — Голос принцессы сделался таким хриплым, что его невозможно было узнать.

— Крепись, Ринда… — произнес Ремус негромко, хотя и сам едва шагал.

— Да что с вами? Вот не ожидал, что Жемчужины Парроса так быстро сдадутся, — прошептал Гуин.

Ринда подняла на него измученные глаза. Он мужественно шагал за конем, высоко подняв голову и не выказывая признаков усталости. Его глаза светились какой-то невероятной, дикой энергией. Взглянув в них, Ринда почувствовала прилив сил.

— Ремус, — прошептала она. — Ремус, запомни эту усталость, это унижение. Смерть наших родителей, горе жителей Парроса и вся наша боль помогут нам бороться.

— Не разговаривай. Береги силы, — произнес Гуин.

— Мне становится лучше от разговора, — усмехнулась принцесса. — Ох, Гуин… И почему это случилось? Всего неделю назад мы мирно жили в Хрустальном Дворце… и как неожиданно все изменилось.

Хотя Ринда и обладала храбростью и стойкостью духа, она была всего лишь четырнадцатилетней девочкой. Принцесса негромко постанывала, облизывая иссеченные песком губы. В горле пересохло — за весь день у нее во рту не было и глотка воды. Глаза тоже высохли, и слезы, которые принцесса упорно загоняла обратно, выходили потом через кожу, тут же испаряясь.

— Пути Дзарна неисповедимы, — вздохнул Гуин. — Я потерял память и даже не знаю, кто я и откуда. А теперь нас связали и ведут в крепость. Все это составляющие какой-то великой схемы, недоступной нашему пониманию.

— Ох, Гуин, я больше не могу без воды, — простонал Ремус.

Один из красных воинов, ехавших впереди, обернулся и посмотрел на него. Хотя воины Гохры навевали страх, не все они были сущими демонами. Просто они хранили верность Амнелис и беспрекословно подчинялись всем ее приказам, даже самым жестоким. Тащить на привязи такого могучего пленника, как Гуин, было для них обычным делом, но вид измученных детей заставлял их страдать.

— Не вспоминай о воде, — прошептал Гуин. — А то станет еще хуже.

— Но… Гуин… я не могу идти дальше.

— Крепись, Ремус. — Теперь уже Ринда начала ободрять брата. — Гуин…

— Что, малышка?

— Этот песок и камни такие горячие. У меня начинают дрожать ноги. Может быть, это не только от жары?

— Конечно. Я тоже это заметил, — ответил Гуин. — Разве ты не чувствуешь? В здешнем воздухе витает нечто почти живое. Может быть, это какая-то из студенистых тварей с помощью ветра врывается в мою глотку…

— Интересно, а монгаулы это заметили?

— Не разговаривай! — крикнул один из воинов, ехавших впереди них, и добавил более тихо: — А то быстрее загнешься.

Хотя в его голосе слышалось добродушие, Ринда не могла спокойно говорить с врагом. Все ее мускулы напряглись. Она облизала губы, раздумывая, какой бы колкостью ответить.

Но в этот момент колонна затормозила, и впервые за все время пути строй нарушился. Откуда-то послышались крики:

— Многожор!

— В песке!

Впереди раздавались вопли всадников, пытавшихся успокоить своих коней. Командиры спешно отдавали приказания, стараясь навести порядок.

Многожоры, обитавшие только на суше, были ближайшими родственниками большеротов. Они напоминали последних строением тела, но прятались не в воде, а в песках, и, кроме того, значительно превосходили их в размерах. Едва появившись из своего укрытия, многожор взлетел над дюнами и кинулся на молодого воина из отряда Мелема. Тварь сразу же перекусила лошадь пополам. Всадник упал на землю, прямо в нору, из которой появился многожор. Чудовище принялось доедать лошадь. Воин пытался выбраться наверх, но внезапно вскрикнул и исчез. Стоило ему только добраться до поверхности, как бледное щупальце какого-то другого существа обхватило его за талию и медленно потащило обратно. Остальные всадники зажали уши от дикого крика.

— Помогите ему, сейчас же! — приказал ближайший командир.

— Бесполезно, — ответил один из воинов. — Его схватила пасть пустыни! — Люди отпрянули от ямы, не желая смотреть на гибель своего товарища.

Но прежде чем извивающаяся жертва исчезла в пульсирующей яме, некоторые успели разглядеть щупальца, напоминавшие ожившие древесные корни и пасть, высасывающую кровь из несчастного.

С тех пор как войско покинуло крепость, это была уже третья потеря. Отведя глаза и повернувшись к яме спиной, всадники кинулись к многожору, чтобы отомстить. Это чудовище они могли достать с легкостью и в несколько минут изрубили его на куски. Потом залили яму маслом и подожгли.

Каменистая земля была забрызгана кровью, завалена кусками мяса и пеплом. От лошади ничего не осталось. Воины побросали куски многожора в огненную яму и поспешили прочь, чтобы не попасться в горящие щупальца корчащегося в агонии чудовища. При виде этого зрелища многих стошнило. Остальные проклинали на чем свет стоит и пустыню, и все Приграничье.

Впрочем, потерять здесь всего лишь трех человек из пятисот было настоящим чудом. После минуты молчания войско снова двинулось в путь. Все понимали, что граф Рикард уже соорудил на берегу основные укрепления, и Амнелис рассчитывала привести туда пленников до наступления ночи. Недавнее происшествие подгоняло воинов, и вскоре они уже увидели с вершины холма черные воды реки, окрашенные закатным солнцем в пурпур.

Войско окутала тьма, и в несметном количестве появились пропавшие днем ангельские волосы. Ближе к реке их становилось все больше. Липкие белые полоски, что-то среднее между животными и растениями, облепляли лицо и доспехи, но тут же таяли. Отмахиваясь от них, всадники несколько замедлили движение. Ангельских волос все прибывало.