Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Золотова облизнула губы, потому что Кузнецов выглядел горячо. Вместо стыда по жилам потекла расплавленная страсть. Похоже, она действительно становилась нимфоманкой. Хорошо ещё, что реагировала столь бурно только на этих двоих.
— Так вы это всё подстроили? Специально? — возмутилась Золотова, хотя злости в её голосе было маловато. Негодовала она только для проформы. Потом запоздало поняла, что до сих пор лежит, раскинув ноги в разные стороны, и их надобно сверти, но нижняя часть тела не слушалась. Похоже, из-за непривычной физической нагрузки мышцы ног решили взять кратковременный отпуск. В отличии от раскованного Фила, собственная наготы её смутила, и Золотова покраснела. Марк это заметил и недвусмысленно ухмыльнулся, подмигнув.
— Да, — просто ответил Кузнецов, — послушался совета твоей бабули, между прочим. Как она и сказала, если женщина колеблется в принятии решения из-за гордости или страхов, просто соблазни её!
— Бабушка не могла… — растерялась и испугалась она, даже силы нашлись, что сесть на кушетку. — Вы рассказали ей про нас?
Такого развития сюжета ей в самом страшном сне не снилось. У Ринаты же сердце...
— Нет, конечно, — фыркнул Марк. — Она, конечно, женщина прогрессивная, но не настолько, хотя мысль озвучила умную. Вот мы и решили воспользоваться мудростью предков.
— Ты бы ещё долго мучилась, что-то решая и пытаясь сделать правильный выбор, — вмешался Мельников, — и нас с Марком бы параллельно мучала бы. Так что мы с ним решили пойти по пути наименьшего сопротивления — показать тебе, что отношения между нами вполне возможны, и при этом весьма и весьма приятны…
С этим она не могла спорить. Злата всегда долго решалась, прежде чем сделать окончательный выбор. Эта черта характера была присуща ей во всех сферах в жизни от безобидной покупки пары носков до выбора места работы и личных отношений. Почти болезненная неуверенность и чрезмерная осторожность её саму порой сильно раздражали, но поделать с ними они ничего не могла.
— И что теперь? — спросила растерянно. Она действительно не понимала, как они смогут быть вместе и при этом не вызвать грандиозный скандал.
— А теперь моя очередь, — заявил Кузнецов, наконец перестав изображать из себя статую, и отмер. — Филипп с тобою уже был много раз, а я ни разу… Несправедливо получается, не находишь, милая?
Золотова сглотнула, понимая, что не сможет ему отказать. Им обоим. Да и зачем? Ведь она Филом до конца не насытилась. Она хотела еще… только с Марком. Это характеризовало её не лучшим образом, как весьма аморальную и распутную девушку, но с другой стороны, она никому не причиняет вреда, все трое готовы для этих отношений. Почему они должны думать о том, что подумают другие? Если они могут счастливы вместе, то какая разница? А если не получится, то… то они хотя попробуют! Это лучше чем, потом всю жизнь терзаться вопросами: «А что было бы…». Конечно, появятся проблемы, они не могут не появиться, но их можно решать по мере поступления. Вместе.
— Зато она выходит за тебя замуж, — проворчал Филипп недовольно. — А я остануьс всего лишь другом...
Похоже, его этот факт слегка раздражал.
— Ты будешь жить с нами в одном доме. Какая разница у кого из нас будут стоять печати в паспортах? — просто спросил Марк, схватив за руку Мельникова и потянув на себя. — Иди сюда, брюзга. Не думай, просто чувствуй...
И поцеловал его. Напористо. Страстно. Глубоко. Откровенно. Злата даже открыла рот от удивления. Не ожидала она подобного, хотя должна была.
— Офигеть, — протянула она, озвучивая единственную мысль, пришедшую в голову.
Это было горячо. Злата бы никогда не подумала, что поцелуй двух мужчин может так возбудить.
Услышав её полузадушенный возглас, парни прервали поцелуй и посмотрели на неё. Марк вопросительно приподнял бровь, а Фил немного неуверенно посмотрел ей в глаза. Золотова поняла, что он опасается её реакции.
— Ух, — прошептала она хриплым голосом, — никогда не поверила бы, что, наблюдая поцелуй двух мужчин, могу настолько возбудиться!
Скорее всего, чужой поцелуй оставил бы её равнодушной и холодной, но эти двое были воплощением её развратных мокрых снов, так что…
— Вот видишь, — непривычно сипло рассмеялся Марк, — а ты боялся. Филипп беспокоился, что наши с ним отношения вызовут твоё отвращение.
Золотова тяжело сглотнула, плохо понимая, о чем говорит Кузнецов. Когда он ТАК смотрел на неё, все мысли словно по щелчку пальцев покидали её голову. Тяжелый взгляд прошелся по ней, словно лаская. Внизу живота всё бесстыдно стянуло. Стало снова наплевать на то, что по сути они находятся в общественном месте, и на то, что администратор Катерина будет слушать её стоны и крики второй раз за несколько часов. Всё стало неважным, кроме двух мужчин, которые смогли своими широкими спинами заслонить её от лицемерной общественности и колкой реальности. За ними она точно будет, как за каменной стеной!
— Марк, иди ко мне! — практически приказала она. Слишком устала ждать. — Сейчас же!
Кузнецову не нужно было говорить дважды, и он пружинистой походкой направился к ней. Долгие годы они играли в кошки-мышки, теперь же все её потаённые желания должны исполниться. Было и страшно, и волнительно. Голова кружилась от хмельной свободы.
Филя, криво усмехнувшись, тоже направился к ней. Марк подошел вплотную сбоку, а Мельников зашёл сзади.
— Теперь тебе не отвертеться, Золотинка, — предупредил Кузнецов и наклонился, чтобы поцеловать.
Нет ничего круче, когда разделяешь французский поцелуй с любимым мужчиной, а в это время второй любимый нежно целует и прикусывает шею, руками разминая груди. Порочный, невыносимый сладкий рай. Золотова непослушными пальцами вцепилась в пиджак Кузнецова с пылом отвечая на поцелуй. Грешный рот ласкал её и умело сводил с ума, пока Марк руками удерживал её голову.
«Чертовы самцы», — мысль появилась и сразу же растворилась в мареве сладкой страсти. Мысли о том, что в этих нестандартных отношениях контроля будет вдвое больше, оставила на потом.
Когда её непослушные руки судорожно стали расстёгивать пуговички на его рубашке, Марк неожиданно остановил Золотову и прервал поцелуй. Протестующе заскулив, Злата широко открыла глаза и посмотрела на своего мучителя.
— Не здесь, дорогая, — прошептал Кузнецов,
