Я не отвечал; вернув тесак в ножны, извлек из-под плаща «Экзекутор», а затем резким движением заглянул в пролом и столь же быстро отпрянул назад, к стене.

Увиденного за секунду вполне хватило, чтобы оценить ситуацию. Анна находилась дома, но отказывалась принимать больных не по своей прихоти. Улизнувший от проповеди одержимый – с такими особыми приметами его и в полумраке опознаешь – опередил меня и появился здесь, как и предсказывалось. Пират захватил Анну в заложники и, вероятно, намеревался уединиться с ней до тех пор, пока у него не зарубцуется рана на черепе. В данный момент почуявший угрозу пират держал заложницу за шею, а в другой руке у него был помповый дробовик, вероятно, реквизированный у хозяйки. Только в сложившемся положении это грозное оружие обладало одним крупным недостатком. Впрочем, одержимый уже сам об этом догадался.

– Перезаряди! – рявкнул он на Анну, продолжая удерживать на прицеле дверь. – Быстрее, сука!

Женщина подчинилась. Перезаряжающий механизм дробовика клацнул, и мне пришлось оставить намерение ворваться в дом – не хотелось из-за спешки лишиться головы. Угрозой свернуть заложнице шею меня было не остановить. Повторное бегство одержимого могло повлечь за собой не один десяток свернутых шей. Плохо только, что город останется без лекаря, но в мире, где правит Баланс, такие социальные перекосы исправлялись быстро – у многих травников имелись талантливые ученики.

– Идиот! Забирай оружие и беги, пока цел! – гневно прошипела Анна. Она, наверное, была наслышана о моей беспринципности при отлове строптивой «паствы». – Беги и не останавливайся! Когда же вы, недоумки, наконец поймете, что время ваших безмозглых развлечений давно прошло!

Или одержимому почудилось, что я пошел на штурм, или у него просто дрогнул на спусковом крючке палец, но второй выстрел, напрочь снесший верхнюю часть двери, грянул совершенно беспричинно. Он-то и стал для меня командой к атаке. Я сшиб ногой оставшийся дверной обломок и ворвался в дом со штуцером на изготовку. Во мне еще теплилась надежда на то, что я успею предотвратить трагедию.

Одержимый и заложница уже не маячили возле выхода. Звуки возни раздавались из-за угла коридора. Пират, кажется, решил последовать совету лекаря и тащил ее к парадному входу, намереваясь прятаться за живым щитом, пока не доберется до двери. Одержимый и стрелял лишь затем, чтобы припугнуть меня и отыграть несколько секунд.

– Дергай, сука! – вновь потребовал он от Анны оказать ему услугу. Не знай я, чем они там в действительности занимаются, мог бы вообразить какую-нибудь скабрезность.

Я скинул плащ, после чего бросился на пол и, скользя на сминаемом в гармошку половике, выкатился в коридор следом за отступающей парочкой. Прямо перед моим носом упала стреляная гильза – Анна только что снова перезарядила своему пленителю оружие.

Что ни говори, удобно с таким неполноценным черепом прикрываться заложником. Макушка пирата, которая должна была высовываться из-за головы женщины, могла бы стать подходящей мишенью для меткого стрелка, но отсутствие у одержимого куска черепа уравняло в росте похитителя и заложницу. Бесспорно, за истекшие сутки голова одержимого слегка увеличилась, однако до обретения прежней формы ей было необходимо «дозревать» еще как минимум три дня.

Я не собирался повторно калечить ублюдку голову. Благодаря вышеописанному маневру, я очутился перед пиратом в неожиданной позиции для стрельбы – лежа на боку. Выкатись я в коридор мгновением раньше, успел бы и вовсе, извиняюсь, заглянуть Анне под юбку. Дробовик одержимого искал цель гораздо выше.

При моем внезапном появлении женщина испуганно взвизгнула, будто узрела на полу не меня, а мерзкую крысу. Этот естественный женский испуг оказался очень своевременным. Повиснув на руке одержимого и поджав ноги, Анна невольно открыла мне... нет, не то, что скрывалось у нее под юбками, а лодыжки своего похитителя – в моем положении самые удобные цели...

Пуля четвертого калибра – это звучит убедительно и в моем родном мире, и в Терра Нубладо. Перед сногсшибательным «очарованием» этой свинцовой малышки невозможно устоять в прямом смысле слова. А тем более устоять, когда каждую из твоих лодыжек целует такая красавица. Я выстрелил по ногам одержимого из обоих стволов поочередно. Пират взвыл и замахал руками, пытаясь удержать равновесие на подрубленных конечностях. Однако сделать это было для него уже физически невозможно, а повисшая у него на руке Анна лишь ускорила падение обезноженного врага. Запоздало выпущенная им третья пуля ушла в потолок, а угроза свернуть заложнице шею так и осталась лишь на словах.

Едва Анна и придавленный ею пират рухнули на пол, я без промедления ухватил ее за лодыжку и рванул на себя, вырывая хозяйку из лап похитителя. Перепуганная женщина опять завизжала и начала брыкаться, чем только ускорила собственное освобождение. Удержать ее было нелегко, но я все же успел оттащить заложницу подальше от корчившегося врага.

Одержимый безумно вращал глазами, яростно рычал, брызгал слюной и заливал пол кровью из грубо ампутированных ног. Кровь брызгала и на стены: пират в ярости дрыгал конечностями, желая вскочить и кинуться в драку. А может, убежать. К сожалению для него, он свое уже отбегал. Но даже сейчас пират не орал и не впадал в шок – одержимость Величием продолжала подавлять его нечеловеческую боль. Жажда жизни подстегивала одержимого. Собравшись с силами, он вскочил на четвереньки и пополз к двери. Не сомневаюсь, что адепт Дисбаланса добрался бы в таком состоянии даже до моря Встречного Ветра, только я не позволил пирату пересечь порог этого дома.

Одержимый сопротивлялся, но после всего случившегося разве это было сопротивление? Обычное трепыхание рыбины, брошенной на разделочный стол...

«Откровение четыреста пятьдесят пять открыто!» – последние слова, которые расслышал одержимый, прежде чем его тело свела судорога, а дыхание перехватило. Когда же оно вновь пришло в норму, принявший Воздаяние пират сделал лишь десяток вдохов. На большее у пирата не хватило сил, которые улетучились из него, словно воздух из пробитой на выстрел шины. Взгляд бывшего одержимого потух и остекленел, а последняя вялая судорога прекратилась.

– И это все? – раздался у меня за спиной дрожащий голос Анны. Пока я читал проповедь, она приходила в себя, сидя на полу и с опаской наблюдая за моими действиями.

– Что – все? – не оборачиваясь, переспросил я, массируя виски – это помогало восстановить душевное равновесие после проповеди. Вроде бы привычное занятие – утихомиривать мятежные души, – но возбуждение после него всегда будоражило кровь, как в первый раз. Только, в отличие от секса, удовольствия в том возбуждении не было в помине. Наоборот, в последнее время я все чаще боялся, что после такой нервной перегрузки меня долго, если вообще не окончательно, не потянет к женщинам.

– Твой ритуал... – уточнила Анна. Ее продолжало трясти, но она старалась держать себя в руках и ей это, надо признать, удавалось. – Откровение, или как его... Я полагала, что изгнание одержимости происходит иначе. Драматичнее, что ли. Ведь это не какой-нибудь обыденный обряд, вроде похорон, а настоящее мистическое таинство – такая редкость для нашего мира.