— Что именно?

— Точно не знаю, — пожала я плечами. — Какую-нибудь улику.

— Возможно, в твоих детективах убийцы и оставляют на месте преступления свое удостоверение личности…

— Не иронизируй, — обиделась я. — Представь, что мы играем в Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Холмс всегда ползал с лупой по полу, отыскивая улики.

— Ты что, лупу с собой захватила? — изумился Марио.

— Нет, — покачала я головой. — С лупой все было бы слишком долго. Мне лень.

— В отличие от тебя, у Шерлока Холмса не было близорукости, — заметил Эстевез, — а если бы и была, то, опять-таки в отличие от тебя, отправляясь на расследование, он непременно надел бы очки.

— Разве я виновата, что мои очки остались в России?

— Ну что ты! Ты-то тут при чем! — усмехнулся мой бездушный novio. — Ты не можешь быть в ответе за то, что твои очки, в отличие от тебя, оказались истинными патриотами и не пожелали покидать Родину ради сомнительных преимуществ капиталистического рая.

— Но у тебя-то нет близорукости, — напомнила я.

— Даже не надейся, — покачал головой Марио. — Меня ты в это дело не втравишь. Можешь искать улики, сколько тебе вздумается, а я тем временем спущусь на пляж, искупаюсь и, сидя в теньке, с удовольствием понаблюдаю над процессом твоих поисков.

— Не зря феминистки вас не любят, — заметила я.

— Ты на нас бочку не кати, — подмигнул мне Эстевез, жестом руки указывая на топчущихся у обрыва “голубых”. — Посмотри на этих мужественных обаятельных мужчин. Именно вы, женщины, своими капризами, бессердечностью и жестокостью довели их до того, что бедняги вынуждены искать утешения в объятиях друг друга.

— Может, присоединишься к теплой компании? — язвительно предложила я. — Уверена, что ты будешь пользоваться потрясающим успехом.

— Да нет, я лучше на пляж.

Марио спустился по тропинке вниз, а я, приблизившись к представителям сексменьшинств, поинтересовалась, не здесь ли был найден труп англичанина.

— Здесь, здесь, — закивал низенький крепыш с курчавыми волосами. Он говорил с сильным французским акцентом. — Уж-жасная история, просто кош-шмарная история. Несчастный, наверное, упал с обрыва.

— Если и упал, то не отсюда, — перебил его второй. — Говорят, тело выбросило на берег, а если бы он свалился отсюда, то не долетел бы до воды.

— Как, интересно, труп приплыл сюда? — спросила я. — Вряд ли здесь есть подводные течения.

— Есть, хоть и не слишком сильные. Кроме того, течение в поверхностных слоях определяется направлением ветра, — объяснил высокий блондин с кокетливыми сережками в ушах. — Берег в этом районе изрезан, и в зависимости от направления ветра волны могут идти немного наискосок. Скорее всего этот парень упал вон с того мыса. Там пляжа нет, только камни торчат из воды, а волны как раз движутся в нашу сторону.

Гей указал на почти вертикальный обрыв, находящийся ближе к Ситжесу. В этом месте узкая тропинка шла прямо по краю обрыва, и сорваться вниз было совсем нетрудно.

— Странно, что никто ничего не видел и не слышал, — вмешался коротышка-француз. — Полиция всех подряд опрашивала, да, похоже, без толку. А ведь он погиб в воскресенье, когда вокруг было полно народу. Прямо мистика какая-то.

— Да, действительно мистика, — согласилась я. Спустившись на пляж, я сказала Марио, что отправляюсь на соседний мыс искать улики. К моему удивлению, Эстевез выразил желание присоединиться ко мне. Я по наивности подумала, что он, учитывая мою близорукость, решил-таки проявить благородство и помочь с поиском улик, но Марио быстро рассеял это заблуждение.

Усевшись в тени под скалой, мой зловредный novio сообщил, что ему интересно понаблюдать за тем, как я на глазах изумленных гомосеков буду ползать по обрыву на карачках, внимательно разглядывая камешки, щепочки и кусочки засохшего птичьего помета.

— Фашист! — возмущенно сказала Я.

— Причем потомственный, — гордо заметил Эстевез. — Думаешь, почему я выбрал тебя? Я твердо решил довершить то, что мой отец не закончил в России.

— Ладно, не хочешь улики искать, тогда хоть танго спой, — попросила я. — Все веселее будет.

Минут пять я, обдирая коленки, действительно ползала на карачках по узкой тропинке, а Марио с утрированным аргентинским акцентом пел о том, что “хоть я не в силах позабыть тебя, уже могу тебе сопротивляться”.

Ошеломленные столь странным зрелищем, гомосеки опасливо обходили меня стороной и, очарованные мягким баритоном Эстевеза, бросали на него пылкие взгляды.

— Может, ты все-таки ограничишься написанием детективов? — допев заключительную строку о том, что женщина — бездушная кукла с камнем в груди вместо сердца, предложил Марио. — У тебя это получается гораздо лучше, чем расследование преступлений.

Я поднялась и помассировала затекшую спину.

— Родни убили не здесь, — изрекла я.

— Ты пришла к этому выводу потому, что тебе надоело ползать по земле?

— Вовсе нет. Посмотри, сколько людей проходит по тропе. В воскресенье народа наверняка было не меньше. Убийца не стал бы рисковать, убивая Вэнса здесь.

— Чтобы сбросить с обрыва человека, много времени не надо.

— Слишком рискованно. Сначала убийца оглушил Родни молотком. Он мог не рассчитать удар, Вэнс мог закричать, позвать на помощь. Это все равно что совершать преступление на проходном дворе, где постоянно толпится народ.

— Не здесь так не здесь. Тем лучше. Что будем делать? Пойдем в Виланову?

— Нет, — покачала я головой. — У меня возникла еще одна идея. Попробую обследовать берег снизу.

— Не сдаешься, да?

— Пойдем поплаваем.

Оставив Марио загорать на пляже, где было обнаружено тело Родни, я надела туфли для серфинга, чтобы не поранить ноги о покрывающие камни острые, как бритва, ракушки, и поплыла вдоль берега.

Нагромождения крупных каменных глыб маскировали незаметные сверху входы в вымытые волнами в скалистой породе гроты. Некоторые из них можно было заметить только с воды, да и то оказавшись почти рядом с входом.

Выбравшись на берег, я обследовала один из таких гротов, наполовину залитый водой, но обнаружила лишь неимоверное количество деловито снующих туда-сюда крабов. Устроив небольшой переполох среди местной морской фауны, я поплыла дальше и почти у края мыса увидела еще один грот, значительно большего размера. За узким входом неожиданно открывалась вымытая в более мягкой породе округлая полусфера, напоминающая каменную палатку. Волны сюда не добирались, и покрытый глубокими трещинами рыжевато-бурый пол грота был сухим и относительно ровным.

Мое появление спугнуло небольшого геккончика. В Испании таких ящериц с забавными утиными перепонками на лапах называют драконами. Вильнув хвостом, геккон побежал к дальнему краю грота и юркнул в узкую расщелину в скале. Последовав за ним, я заглянула в щель, надеясь, что обнаружу затаившуюся в убежище ящерицу.