— Фомас здесь? Часто у тебя появляется?

— Да почти каждый день!

Мерт оживился, но горец уже снова уткнулся в тарелку. Краснолицый трактирщик постоял еще с минуту, потом развел руками и отправился за стойку. Там он заскучал — посетителей пока еще было немного, до вечера далеко.

Ренган доел, сгреб вещички, прошел к толстяку и попросил ключи от комнаты.

— Тебя проводить? Я велю кому-нибудь из…

— Сам найду. Та, угловая, свободна? — Ренган имел в виду комнату, которую давно облюбовал в «Короне Эвелара».

— Да. Держи. — Мерт положил ключ на исцарапанные доски.

Ренган кивнул и сгреб ключ, оставив на стойке несколько монет — плату за недельный постой. В Лодоре он не сумел отыскать сокровищницу и десять раз пожалел, что прикончил всех пойманных жрецов прежде, чем они указали храмовый тайник… Но что толку жалеть о сделанном? В горы Ренгану теперь возврата нет. Сейчас Ар-Аррах связывал надежды с содержимым мешка. И помочь в осуществлении планов ему лучше всех может викарий Фомас, грамотей, философ и выпивоха, любивший послушать Ренгана не меньше, чем прочие посетители «Короны Эвелара».

Фомас относился к небольшому числу людей, которых Ренган уважал. Причем священника Ар-Аррах уважал не за умение владеть оружием, а за немалые знания. Фомас прочел книг больше, чем Ренгану довелось не то что подержать в руках — больше, чем неграмотный горец видел за всю жизнь. Викарий умел говорить складно и странно, события и люди в его объяснениях объединялись странными связями, и, выслушав Фомаса, Ренган частенько начинал видеть мир иначе, чем до беседы с ученым викарием. Это казалось непривычным, но занятным. Фомас был мудр, но не той мудростью, что открывает путь к власти и богатству — все, что викарий мог заработать обширными знаниями, немедленно пропивалось, уходило, словно вода в песок. С таким образованием иной давно бы стал епископом, но не Фомас, нет. К тому же речь викария казалась сухой, и слушали его с гораздо меньшей охотой, чем Ренгана. В результате Фомас был беден, вечно алчен и готов обменять крупицы истины на кружку пива — именно это и требовалось нынче Ар-Арраху. К тому же вопросы, занимающие горца, как раз касались религиозных сфер — кто ж поможет лучше священника!

В комнате на втором этаже Ренган сбросил с плеча сумки, поставил длинный меч в угол и прислушался. В коридоре тихо, за окнами, как обычно, шумит Бредиген. Здесь никогда не бывает тихо днем… да и ночью далеко не всегда. Убедившись, что ничего подозрительного поблизости нет, горец осторожно сдвинул кровать, приподнял доску там, где прежде стояла ножка — открылся тайник. Этот секрет Ренган обнаружил случайно и подозревал, что сам Мерт не знает о нем. С тех пор солдат старался заполучить в «Короне Эвелара» именно эту угловую комнату. Ну и конечно, солдат счел удачным обстоятельством узкие, похожие на бойницы, оконца — сквозь них неудобно подглядывать с улицы, а влезть и вовсе невозможно.

Порывшись в мешке, Ар-Аррах выудил один из наполнявших его предметов, заботливо укутанных в толстую ткань, остальное запихнул в дыру, опустил половицу и установил кровать на место. Сверточек сунул под ремень, чтобы иметь под рукой, нынче может понадобиться. Отошел к двери, поглядел, не осталось ли следов. Нет, ничего. Удовлетворившись осмотром, Ренган вернулся к кровати и завалился отдыхать. Скоро начнет темнеть, Фомас покончит с делами в канцелярии епископа и заглянет в «Корону Эвелара» пропустить кружечку пива. Тут-то Ренган и расспросит грамотея.

Когда стало смеркаться, Ренган спустился в трапезную и занял столик в углу недалеко от входа. Мало-помалу начал сходиться народ. Писари, приказчики и мастеровые, живущие неподалеку, потянулись в «Короне Эвелара» — осушить кружку-другую пивка да послушать рассказы постояльцев, моряков и купцов. Ренгана многие узнавали, спрашивали о поездке… и огорченно качали головой, заслышав, что нынче горец воздержится от бесед. Наконец появился и Фомас — маленький, суетливый, в помятой сутане и венчиком всклокоченных волос вокруг блестящей плеши. Горец окликнул его, священник встрепенулся, близоруко вгляделся в темный угол и тут же улыбнулся, узнав Ренгана. Солдат помахал рукой, и Фомас подошел к столу.

— Привет, Ренган! Давно вернулся?

— Здорово, старина. Только нынче. Садись, выпьем.

— Угощаешь? — Фомаса не нужно было долго упрашивать.

— Да. — Ренган подвинул священнику пустую кружку и налил пива из кувшина. — Хочу поговорить с тобой… но это после. Пей, рассказывай, что нового в Бредигене.

Фомас сделал несколько порядочных глотков, поставил кружку и сложил руки перед собой на столе. Ладони у него были широкие и шишковатые, как у портового грузчика. Разве что грузчики обычно не пачкают рук в чернилах.

— Да что у нас нового… Бредиген шумит, как всегда. А ты как съездил? Повидал родню?

— А… — Горец махнул рукой. — Лучше не спрашивай. Родственнички не придумали ничего лучшего, как отметить мой приезд набегом на соседний клан, вдесятеро более сильный, чем Аррахи… Разумеется, я не остался в стороне, снес несколько голов… Словом, на пару лет мне путь в горы заказан. Обычаи у нас простые… и если кто из Ар-Шоратов приметит меня… в покое уже не оставят. Так что нового в городе?

— Все как всегда, все как обычно… — Фомас задумчиво взялся за кружку. — Нынче вот герцог Фиеро…

— Да, кстати! — Ренган сделал вид, что только теперь вспомнил о герцоге, хотя и о солдатах Фиеро ему тоже хотелось узнать у осведомленного викария. — А ему-то чего надо?

— Да того, что и всем. Наследства Амелии. Ты же слышал, что Рнентонна до сих пор ничья.

Ренган кивнул. Война шла третий год и успела унести жизни троих ближайших родственников Амелии. Эти отважные сеньоры сложили головы, оспаривая друг у дружки наследство безутешной вдовы. Вопреки ожиданиям, смерть большинства законных претендентов не разрешила спор, а, напротив, — только подогрела страсти, поскольку гибель наследников дала повод вмешаться в драку императору, объявившему Рнентонну выморочным владением. Разумеется, король Денант, последний уцелевший из двоюродных дядьев Амелии, был не согласен… Ренган как раз уезжал на север, когда в Рнентонну направлялся имперский маршал, чтобы напомнить Денанту о правах императора, и теперь, должно быть, война вспыхнула с новой силой… Но при чем здесь Фиеро? Он не родич принцессы, не сосед, не сеньор…

— И что? — Ренган снова подлил священнику. — Каким боком Фиеро может влезть в заваруху?

Фомас допил пиво, рыгнул и, откинувшись на спинку стула, сцепил широкие ладони на животе.

— Не знаю, — с хитрым видом промолвил викарий.

Ренган решил, что грамотей владеет неким секретом и стоит попытаться его разговорить. Горец привстал и помахал Мерту. Перехватив взгляд кабатчика, показал два пальца. Одного кувшина будет явно недостаточно. Эта пантомима привлекла внимание публики в зале, Ренгану снова пришлось объяснять, что никаких рассказов нынче не будет. У стола возник Мерт, поставил кувшины и удалился. Кабатчик был бы не прочь поучаствовать в разговоре и послушать умных людей, но его уже ждали — перед стойкой собирался народ. Ренган на правах хозяина снова налил и завел: