Задумал я дальше по лисьему следу пройти — может быть, что-нибудь интересное увижу. И не ошибся. Иду осторожно. Пороша лёгкий ход лыжам даёт, лыжня не скрипит, не шуршит. Дошёл до речного изгиба. Слышно уже, как вода шумит на перекатах бобровой плотины. Впереди непролазная черёмуховая поросль ж ни за что лыжню не пробить по нёй. Направился я с берега вниз к лесу, чтобы черёмуховые заросли обогнуть, и тут наткнулся на лисицу. Увидела меня рыжая — и опрометью в густой ельник. Секунда-две — и нет плутовки, даже ёлки «немые» стоят, ни одна веточка у лисьего следа не шелохнулась. Эх, думаю, подшумел лисицу, а как было бы хорошо подобраться к ней поближе незамеченным. Ну что поделаешь? Лисица — чуткий и осторожный зверь. Вновь взобрался я на береговой отвал и увидел речную вымоину прямо у берега. Снег вокруг весь истоптан лисьими следами, и ещё что-то непонятное чернеет на снегу. Подошёл поближе. Глянул, а это рыбьи останки крупный окунь был больше половины съеден лисицей. Доела бы всего, если бы не моя настырность — помешал куме трапезничать. Надо же, сама рыбину изловила! Вот так лисица! Настоящий рыбак! И как же я сразу не догадался? Ведь лисица обследовала речное русло в поисках проруби. За бобровой плотиной лёд крепче, а перед ней слабее. Нет-нет, а пробьёт вода добрую вымоину. Рыба к проруби тянется. Вот и «рыбачат» лисицы в таких местах. Конечно, не всегда подобная рыбалка приносит желанный успех, но охота есть охота — удачу порой нужно высидеть.

Не стал я больше беспокоить лисицу своим присутствием и поспешил удалиться, точно зная, что спустя некоторое время рыжая обязательно вернётся к оставленному обеду.

После этого случая я ещё несколько раз приходил к обнаруженной мной речной промоине. Она оказалась почти не замерзающей, и каждый раз обнаруживал около неё лисьи следы. «Столовая» работала в полном режиме.

Ещё с вечера загорелся Сашка отправиться за рябчиками. Не пошёл бы, если бы дождь лил, а тут, как на грех, возьми да и прекратись он к рассвету. Тишина. Только с крыши оземь бьют крупные капли.

Напомнил дождь о себе лишь тогда, когда Сашка к полудню, набродившись вдоволь по лесу, вышел на опушку к заброшенному деревенскому погосту. Тут и загнал его ливень под своды старой сожжённой молнией церкви. Это была единственная возможность укрыться от дождя. Хоть и брала оторопь — в храм да с ружьём, но деваться некуда, и Сашка, сдёрнув с плеча ружейный погон, дабы не задеть стволом о косяк узкого дверного проёма, нырнул в полуподвальный подклет. Ноги, обутые в мягкие резиновые сапоги, твёрдо ступили на груду битого кирпича.

Октябрьский дождь походил на июльский ливень — такой же шумный, плотный. Сашка, сбросив с плеч рюкзак и постелив его на кирпичи, сел, положил на колени ружьё, глянул в глубь подвала и остолбенел — всего в нескольких метрах от него стоял волк. Холодящий душу волчий взгляд цепко держал нежданного гостя.

Стыло заныло Сашкино сердце. Парень крепко, до боли в ладонях, сжал приклад.

«Скорей бы дождь унялся — выход-то из подвала один у моего правого плеча, все остальные кирпичом завалило, пока стены рушились», — подумал Сашка и осторожно посмотрел направо. Дождь хлестал как из ведра.

«А что, если выстрелить?» — неожиданно мелькнула мысль, но он тут же отмёл её: «А вдруг промах? С одностволкой ведь. Если бы не этот проклятущий дождь, миновал бы поле. Ведь немного оставалось до леса».

В сумраке заброшенного церковного подвала волк казался чёрным. Почуяв опасность, зверь попятился назад, ближе к противоположной стене. Густая подвальная мгла размыла силуэт зверя. Лапы волка скребанули камни, несколько из них скатились вниз, по уступу, заваленному ломом.

«А что, если и впрямь выстрелить? — крутилась навязчивая мысль. — Но, если промахнусь, он меня в один прыжок сграбастает. А что он тут делает? И один ли он?»

Сашка не сводил глаз с волка. — «Наверное, так же как и я, прячется от дождя. Или может быть…» — Сашка с опаской осмотрелся по сторонами: — Тихо. Логова тут не может быть. Да и осень. Какое сейчас логово?

Дождь не утихал, расходился всё сильнее и сильнее, словно назло задерживал Сашку в злополучном подвале. С дождём ещё больше схолодало. От старого камня неприятно тянуло сыростью.

«Вот угораздило! Лучше бы отправился берегом старой речки-безымянки, что второпях перемахнул в два шага, когда пробирался в чаще за Барским лугом. Да и рябчика там больше, чем у барсучьих нор», — корил себя Сашка.

Иногда взгляды волка и человека пересекались, и парню казалось, что зверь читает его мысли.

«На лесной тропке-то наверняка бы разминулись — шаг-другой, и листва, хоть и осенняя, скрыла бы. А тут каменный плен для обоих. Да ещё и дождь, как назло, не прекращается. В святую обитель загнал».

Сашкина нога, онемев, подкосилась, выбив каменную мелочь из-под каблука сапога. Волк шарахнулся в сторону, сел, подобно дворовому псу, пристально глядя на охотника.

Сашке казалось, что его прислонили спиной к леднику: холод страха пронизывал всё тело. Это была первая в его жизни встреча с волком, видно, судьба свела — на роду было написано встретиться.

А «волчью доброту» Сашка хорошо знал. Семилетним мальчишкой он остался без матери. Дело зимой было, в самые рождественские морозы. Сашка в тот роковой вечер от окна не отходил, до полуночи мать ждал, да так и уснул, склонившись на подоконник. В ночи, спящий, сильно стонал, видно, сон дурной мучил. А с рассветом пошли с дедом мать искать. Мороз дух захватывал. За полдня окрестное поле исколесили, метр за метром изрезали снеговую гладь, покуда не наткнулись на клок шали, сиротливо торчащий из-под белого снегового покрывала. А вскорости и бездыханное тело обнаружили — под самую метель волки Сашкину мать задрали. Кругом ни следочка — всё метель скрыла.

С оконного проёма вниз в подвал стекала тонким ручейком дождевая вода, наполняя лужу меж каменистых россыпей.

…Как же тогда желал отомстить Сашка волкам! Дед останавливал. Говорил, что ещё не время, молод. Потом душевная боль немного притупилась, зачерствела, словно старая рана, поноет и отпустит. Но, уходя на охоту, Сашка всегда прихватывал с собой пару-тройку волчьих патронов с картечью. Однако встречи так и не было. С тем и вырос Сашка. Закончил школу. Возмужал. Отслужил в армии и вновь вернулся в деревню. Но о волчьей обиде не забывал. Даже на вальдшнепиную тягу картечины брал — глубоко сидела в Сашке мысль о мести волкам. И вот он, случай! Словно судьба свела — остановила в осенний дождь у полуразрушенной церкви, загнала в подвал.

Сашке вспомнилось, как не единожды он слышал от своей бабки рассказ о таинственном часе волка предрассветном времени, когда на всё живое наваливается крепкий сон и только волки в это время рыщут в поисках жертвы. И тогда Сашке казалось, что в этот загадочный час весь лес полон волков, стоит зайти за околицу — и вот она, волчья стая…