Хочет меня, так же как и я его. Ничего не меняется.

Взявшись за руки неспеша доходим до отеля. В основном молча. Словно оба боимся спугнуть еще более сложившееся за сегодняшний день взаимопонимание.

Хрупкий мир для нас двоих.

На протяжении нашего брака я была слишком взвинчена… Из-за ежедневных звонков его матери…

Я ей не нравилась. Не подходила ее сыну.

Не достаточно мудрая, взрослая, хозяйственная, любящая… Слишком много недостаточно для одной маленькой глупышки вроде меня…

Каждый день его мать доставала меня новыми фактами. С ужасом вспоминаю ее слова:

Андрей не хочет возвращаться домой только из-за тебя.

Кто захочет возвращаться к такой жене?

Ты хоть что-то можешь, кроме того чтобы красить ногти?

Почему ты не готовишь ему супы?

Почему рубашки недостаточно наглажены?

Сначала я пыталась жаловаться мужу на беспардонность свекрови. Но он старался не вникать, называя всё это женскими разборками. И со временем, я перестала с ним делиться…

Просто… Когда он возвращался домой, я чувствовала себя той самой пороховой бочкой, о которой он недавно говорил мне на своей кухне.

И, конечно, взрывалась…

Я могла бы пожаловаться своим маме или отцу… Но они были так счастливы за нас. Просто не хотела их расстраивать. Для всего мира мы были красивой картинкой. От того и неожиданный развод произвел на наших родных эффект разорвавшейся бомбы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Возле моего номера, Андрей опять замирает.

- Зайдешь? – решаюсь его пригласить, поигрывая ключами перед его лицом.

Вместо ответа его взгляд становится тяжелым, руки цепко вжимают меня в крепкое тело. А его язык здоровается с моим языком у меня во рту.

Боже.

Целуемся жадно, страстно, словно никогда не делали этого раньше. Он подхватывает меня под ягодицы, заставляя оседлать его бедра своими ногами.

- Пиздец как хочу тебя, - вжимает меня в свою окаменевшую ширинку, и начинает зацеловывать шею. – Как пацан.

Запрокидываю голову, чтобы не мешать ему добраться до своей груди. Но он не спускается дальше шеи, продолжает целовать и проходится по бьющейся венке горячим языком.

- ПОШЛИ? – снова предлагаю продолжить сиё действие уже в своем номере.

Вместо того, чтобы с радостью кивнуть, унести меня в комнату и устранить последствия моего потопа в трусах, его лоб замирает на моей шее. А горячее тело подо мной пытается наладить сбившийся ритм дыхания.

На несколько долгих секунд замираем как одно целое, прямо в коридоре отеля. Вместо положительного ответа, Андрей качает головой несколько раз и еще раз влажно целует меня с языком.

- Хочу, чтобы в этот раз все было по другому, девочка моя. Мы уже пробовали начать вот так…

- Но…, - снова закрывает мой рот поцелуем, посасывает нежно мой язык.

- Шшш… Мне и так не просто. Ты самая сексуальная женщина, не сомневайся. - Андрей вдруг помогает спуститься мне на пол, убеждается в том, что я могу стоять на ногах и сладко целует в пылающую щеку, - Хочу ухаживать за тобой, узнавать тебя вновь. Не лишай себя конфетно-букетного периода на этот раз.

Еще раз целует меня в голову и просто уходит в свой номер...

Просто оставляет меня зацелованную и ошарашенную у своей двери.

Бесчувственное животное.

Врожденное чувство взять все «здесь и сейчас» просто визжит и топает внутри меня: «Пойди к нему и заставь трахнуть тебя сейчас же». Но помня все предыдущие ситуации и то, как ему не заходит эта моя особенность (взять «все здесь и сейчас», другие особенности вполне его устраивают – прим. авт.), устало бреду и дрожащими руками открываю дверной замок.

Лёжа под одеялом, уже после принятого душа, пытаюсь думать о чем угодно, только не о мускулистом сильном теле, прикрытом простыней. Хозяин которого сейчас, надеюсь, также думает обо мне за стенкой.

* * *

Второй выставочный день проходит практически в том же режиме, что и первый.

Только мы другие.

Чувства острее, взгляды теплее, а прикосновения… Сбивают с рабочего настроя. Андрей постоянно меня приобнимает, трогает, незаметно похлапывает чуть ниже талии.

Если я рассматриваю продукцию у очередного стенда, то подходит сзади и захватывая талию руками, изучает содержимое витрин вместе со мной. Задерживаю дыхание, чувствуя как он упирается в меня всем телом, в том числе самой твердой его частью.

Невозможно, быть рядом с ним и не иметь возможности дотронуться, любить его. Поэтому я тоже становлюсь более раскованной в своих прикосновениях. Дотрагиваюсь. Привыкаю.

Если вижу, что очередная длинноногая хостес за стойкой начинает слишком открыто улыбаться моему мужчине, демонстративно целую его в щеку или робко провожу ладонью по груди, заглядывая в глаза. Он, конечно, тут же отзывается и приобнимает, несмотря на сотни глаз рядом.

Это натягивает невидимые нити чуть ниже груди еще острее, отчаянее.

Заканчиваем рабочий день намного раньше, чем предыдущий. Завтра выставка закрывается, но остались еще обязательные моменты, которые нужно успеть.

- Поужинаешь со мной сегодня? – шепчет хрипло на ухо, потирая мою щеку углом своего подбородка. Мы сидим чуть приобнявшись на заднем кресле в такси. Моя ладонь гуляет по его ноге, иногда вздрагивая от ощущений, которые дарят эти секунды близости.

- Если только будут конфеты и букеты.... - расслабленно улыбаюсь.

Надо сказать, в этом всём что-то есть. Не бурный стремительный яростный секс, к которому я привыкла в браке, а его томительное предвкушение.

Зайдя в номер, принимаю душ и переодеваюсь в короткое черное облегающее платье. Несмотря на жару, решаю немного поддразнить бывшего мужа прозрачными чулками с поясом. Волосы распускаю, чуть подвожу глаза и крашу губы малиновым блеском.

В дверь настойчиво стучат. Андрей собрался немного раньше, чем мы договорились. Не терпится ему. Расплываюсь в улыбке, которая тут же меркнет, когда за дверью оказывается… Давид, мать его, Измайлов.

- Привет, Насть, - салютует мне мой бывший парень и не ожидая приглашения проходит в мой номер.

- Привет, - раздраженно отвечаю. – Мы не договаривались.

Прикрываю дверь, чтобы развернуться и постараться выдворить его из номера поскорее.

- Я ухожу сейчас, Давид – нервно говорю, перекладывая необходимые вещи из сумочки в клатч.

- Я вижу, - окидывает меня долгим взглядом. – Я соскучился… ты не звонишь, не пишешь….

- Мы расстались! – повторяю ему прописную истину, но стараюсь быть вежливой. Он ни в чем не виноват.

- Я думал, что когда уеду сюда, ты будешь скучать и обязательно согласишься на переезд, - обезоруживающе улыбается молодой брюнет. Он симпатичный. Мне с ним было хорошо.