— Поднимайся!!

«Опять на диване перед телевизором уснул», — лениво мелькнула мысль в голове у Васи Аникина.

А через мгновение Василий почувствовал обжигающий удар по ребрам.

— Твою мать! — взревел он от боли, схватившись за бок, и попытался сесть. В результате чего еще сильнее приложился головой о находящуюся над ним полку. В голове засверкали искры, вместе с ними вернулись воспоминания о предыдущем дне.

Открыв глаза, он увидел лицо маленького толстенького капо. Тот вжался в нары, находящиеся рядом, и смотрел на Васю испуганными глазами.

Наконец надзиратель опомнился, поборол свой страх, видимо, вспомнив, на чьей стороне находится сила, и завизжал по-польски:

— А ну пошел строиться, а иначе я тебя по полу размажу, — сказав это, он замахнулся, собираясь ударить Васю, но поймал его неодобрительный взгляд и решил ограничиться лишь замахом.

Не желая дальше обострять ситуацию, Вася встал с кровати, она находилась на самой нижней полке, и направился к выходу из барака.

Василий Аникин был классическим примером того, какой обманчивой бывает человеческая внешность. Большое круглое лицо, круглые очки с толстыми линзами и вообще «маньячная» внешность уживались с простодушным и веселым нравом доброй души человека. Дома Васю ждала жена с пятилетним сыном и трехлетней дочкой, а также множество друзей, обожающих проводить время в компании «добряка».

Попал в этот злосчастный тур Вася по приговору суда.

Поставив после работы машину, Вася пешком возвращался домой из гаражного комплекса, когда на самом выходе ему открылась следующая картина. Трое кавказцев лет двадцати пяти взяли в полукольцо молоденькую девушку, ненавязчиво оттеснив ее к одному из гаражей.

Девушкой назвать ее можно было с большим натягом — лет четырнадцать-пятнадцать, тот возраст, когда девочка физически уже превратилась в девушку, но психология не успевает за изменением тела и остается все еще детской. Девчушка жалась к воротам гаража, испуганно глядя на сыплющего дешевые комплименты одного из кавказцев. Будь на ее месте девица постарше, уже давно послала таких кавалеров подальше, тем самым исчерпав ситуацию. Эта же испугалась столь настойчивого внимания, молча жалась к воротам, своим молчанием все больше раззадоривая кавказцев.

— Слышь ты, не видишь, что пугаешь ее?! — начиная закипать, прорычал Вася.

Воспользовавшись тем, что Вася привлек к себе внимание этих троих, девчушка проскользнула между «ухажерами» и скрылась между гаражами.

Раздосадованная троица тут же решила отблагодарить Васю и, взяв его в полукольцо, начала оттеснять его в глубь гаражей.

— Ты куда лезешь, мудак?!

Это была последняя фраза, внятно произнесенная самым говорливым из троих как минимум в течение последующего месяца, так как в следующую секунду его челюсть была безжалостно сломана могучим Васиным кулаком.

К тому моменту, когда подоспел наряд милиции, с повреждениями той или иной степени тяжести были уже все три жениха, Вася же отделался лишь несколькими ссадинами.

Дальнейшие события для Васи развивались неблагоприятно. Пострадавшие подали заявление, в котором обвинили Васю в нападении на них, а причиной нападения назвали свою национальную принадлежность. Единственной, кто мог бы опровергнуть эти обвинения, была девчонка, но ее так и не удалось разыскать.

А через месяц Вася очутился на скамье подсудимых. Однако судья, видя абсурдность ситуации, приговорил Васю к перевоспитанию посредством отправки в тур «Сквозь тьму времен». И теперь Вася активно перевоспитывался в 1945 году.

Самым дорогим в жизни для Васи были дети, в своих он души не чаял, любил их настолько сильно, что сама мысль о том, что их кто-то может обидеть, была чудовищной. Абсолютным злом в его глазах были детоубийцы и педофилы. Злом настолько черным, что, имей Вася власть, он бы подвергал таких людей немедленному уничтожению, и ни о каком прощении не могло быть и речи.

Именно поэтому 2 февраля 1945 года стало для него столь страшным и трагичным днем, днем, когда зло торжествовало, а он стоял, смотрел и ничего не мог с этим сделать!

На выходе из барака стояли двое капо и раздавали удары палками старающимся проскочить в дверной проем заключенным. Васе повезло, от удара он увернулся, выскочил из барака и со всех ног бросился к начинающемуся формироваться прямоугольнику строя.

На улице еще не рассвело, по прикидкам Васи, было часов пять утра.

К тому моменту, когда последний узник занял свое место в строю, к старосте подошел солдат в форме СС со списком заключенных.

Вася слегка повернул голову назад и краем глаза смог рассмотреть, как из барака члены зондеркоманды выносят трупы умерших за ночь людей. Среди людей, задействованных на этой работе, Вася с удивлением признал Эдика.

Охранник начал перекличку, делая отметку в планшете. Васин номер назвали одним из последних.

Проведя сверку живых со списками, солдат что-то крикнул зондеркомандовским. Один из членов зондеркоманды подбежал к солдату и, дождавшись, когда тот закончит с живыми, четко сообщил:

— Пятеро! — а затем перечислил номера.

Наконец покончив и с этим, охранник обратился к старосте:

— Весь твой барак сегодня на карьер.

— Слушаюсь, господин офицер! — стараясь выглядеть как можно ничтожней, староста закивал головой.

На карьер отправили не только этот барак. Когда их колонна под руководством охранника подошла к воротам лагеря, там уже находились четыре приблизительно такие же по численности колонны.

Через несколько минут они оказались за пределами лагеря. Как и в день их прибытия, через каждые пятнадцать-двадцать метров вдоль колонны их сопровождали охранники, некоторые с собаками. Впереди и в конце колонны двигались два мотоцикла.

Как Вася ни крутил головой, труповозки на этот раз не обнаружил, и в душу закралась надежда, что на этот раз убийств немцы не планируют. Он сильно ошибался.

Первого узника застрелили в паре километров от лагеря. Бедняга шел недалеко перед Василием. На этот раз немцы не издевались, позволили двигаться по дороге, которая за ночь, после вчерашней оттепели, покрылась слоем льда. На нем бедняга и поскользнулся, видимо, серьезно повредив себе ногу. Колонна обогнула выпавшего из строя заключенного и продолжила движение.

— Вставай! Вставай и иди! — гаркнул подлетевший охранник.

Узник попытался встать на ногу, но лишь вскрикнул и снова упал на колени. Второй попытки немец ему не дал, и раздался выстрел. Пуля ударила прямо в затылок, пробила голову навылет, выбив ошметки мозгов и костей на дорогу. В отличие от прошлого раза, на этом ничего не закончилось.

— Ты и ты! Берите и несите его!

Одним из этих «ты» оказался Василий, как раз проходящий мимо. Вторым «счастливчиком» был здоровый сибиряк из его же блока.