– Эфраим, пожалуйста, не надо… – Она осеклась, задохнулась и стремглав выбежала из комнаты.

Ребекка растерялась, не понимая, что произошло. Она обратилась к отцу:

– Я не знаю, о какой тайне идет речь. Объясни мне. Ты же никогда не встречался с мистером Мадиганом. В чем же он провинился? Да, он был боксером, но теперь у него есть постоянная работа, и он…

– Он ирландец. И он католик.

– Я не очень сильна в вопросах религии, но не собираюсь менять свою веру. Неужели ты так ненавидишь ирландцев только за то, что они паписты?

– Сейчас он обещает тебе все что угодно, но, когда ты выйдешь за него замуж, Мадиган завлечет тебя в свой храм. Так они всегда поступают. Я вырос в Бостоне по соседству с ирландской общиной. Поверь мне, я хорошо изучил их и знаю, кто они такие: мужчины – пьянствующие скандалисты и драчуны, а женщины – сплошь продажные шлюхи.

«Я заработал кучу денег… и спустил их тотчас же на игру, выпивку… и другие вещи», – вспоминалось, как покаянно Рори перечислял свои грехи. Искренне ли он сожалел, что так бездарно потратил заработанные потом и кровью деньги, что провел свою молодость в грязи и разврате?

Может ли она доверять ему, верить зову своего сердца? Теперь, в присутствии отца и после жестких слов, сомнения терзали ее.

– Все случилось так внезапно! Я встретила Рори… и тут же ко мне посватался Амос, – невнятно бормотала Ребекка, пытаясь выиграть время, отложить решение роковой проблемы.

– Что за детскую выходку ты позволила себе с подменой корзинок? Несколько человек меня остановили по дороге домой, и все рассказывали о неприятном происшествии в парке. Это ваша общая затея с Селией Хант, не так ли?

– Да, папа. Но цель была одна – поближе познакомить мистера Уэллса с Селией, которая давно неравнодушна к нему.

– Если бы Амос пожелал ухаживать за Селией, он бы сделал это, не прибегая ни к каким трюкам. Он человек прямой. Раз он выбрал тебя, то, конечно, надеялся, что ты проведешь с ним время на пикнике.

Она присела на стул рядом с креслом отца, понимая, как он расстроен ее поведением.

– Наверное, мне нужно принести мистеру Уэллсу свои извинения. – Голос ее был слабым и виноватым. И испуганным, потому что перед ее мысленным взором все маячило злобное лица Амоса. Непредсказуемые проявления его гнева страшили ее. Обрушит ли он этот гнев на ее семью в отместку за ребяческую проказу?

– Я уверен, что он будет доволен, если ты попросишь у него прощения. Дай ему возможность проявить великодушие. И не позволяй этому юному бродяге морочить себе голову пустыми обещаниями. Кончится все тем, что он разобьет твое сердце.

На что способен Амос Уэллс, если его разъярить? Отец видит в нем только хорошее. Он не согласится с мрачными предсказаниями матери, что Амос может отыграться на бедном Генри и перестанет поддерживать деньгами церковь. Но Ребекка не должна отметать, как якобы пустые, подобные мысли. Она обязана вести себя очень осторожно в ближайшее время и с Амосом, и с Рори, хотя бы пока не утихнут все сплетни вокруг них. К тому же она сама еще не пришла ни к какому решению.

– Я напишу записку мистеру Уэллсу и спрошу, не будет ли он так добр посетить нас в любой день недели.

– Ты у меня хорошая девочка. – Преподобный Синклер ласково потрепал ее по руке.

Ребекка сидела на кровати в своей спальне, сжимая в пальцах смятую записку. Ее невидящий взгляд был устремлен в окно, за которым уже забрезжил рассвет. Ей вдруг стало зябко, и она натянула подол ночной сорочки на голые коленки.

Восход солнца в Неваде всегда отличался стремительностью. Это было ошеломляющее и величественное зрелище, от которого захватывало дух. В считанные мгновения небосклон из перламутрово-серебристого становился золотым и таким ярким, что слепил глаза.

Наверное, уже в сотый раз она перечитывала письменный ответ Амоса Уэллса на ее послание, пытаясь вникнуть в его скрытый и, как ей казалось, зловещий смысл. С тех пор как Генри Снейд доставил вечером это письмо, она затвердила наизусть каждую его строку.

«Моя дорогая Ребекка!

Я с удовольствием буду у вас завтра, приблизительно в семь часов вечера. Мы оставим в стороне досадное недоразумение, случившееся в парке, и вместе подумаем о нашем будущем счастье. Помните, что счастье и спокойная жизнь достигаются только при строжайшей осмотрительности и благоразумии.

Не сделайте новой ошибки, дорогая! Это вам подтвердит и ваш возлюбленный отец, и уважаемый шурин. Ошибки часто приводят к печальным последствиям. Остерегайтесь их!

До вечера понедельника.

Амос».

Строчки были прямые, ровные, почерк уверенный, бумага дорогая, с водяными знаками. За каждым словом Ребекке чудился подтекст. «Ваш отец и шурин вам это подтвердят», – прошептала она, чувствуя, что с ней вот-вот случится истерика.

Генри Снейд выглядел осунувшимся и был непривычно немногословен, когда вручал ей письмо. Он отказался даже от приглашения присесть, сославшись на то, что Леа ожидает его к ужину.

Ребекка прочитала вслух послание Амоса отцу. Тот обрадовался известию, что Амос навестит их так скоро, уже в понедельник. Ребекка не решилась нарушить его благодушное настроение и поделиться с ним своими опасениями. Взваливать на его многострадальные плечи лишнюю тяжесть было не ко времени. Да ее добрейший отец и не поверил бы ей, что письмо Уэллса содержит завуалированные угрозы в адрес их семьи. Мать уже сообщила, какую месть может уготовить Амос мужу Леа, а какое наказание он придумает для Ребекки за «досадное недоразумение» или за «новую ошибку», сама девушка могла только предполагать.

Ночь она провела без сна, ворочаясь в постели, и уже час, как поднялась и тупо смотрела в окно, не замечая дивной красоты солнечного восхода. Она ждала наступления нового дня, как приговоренный к смерти узник, знающий, что на этот день назначена его казнь.

– Будь он проклят! Почему мы все бьемся в его когтях? Он не имеет права так мучить меня. Он ничего не сделает плохого моей семье. Он не посмеет, – уговаривала себя Ребекка, смяв записку и швырнув ее в корзину для мусора. Но слова Амоса уже накрепко врезались в ее память. Она невольно твердила их про себя. Она прекрасно понимала, что Амос Уэллс может сотворить с ними все, что пожелает, – и церковь лишить поддержки, и Генри Снейда выкинуть за ворота своего ранчо.

Ребекка сполоснула холодной водой лицо, натянула простую белую кофточку и хлопчатобумажную коричневую юбку для верховой езды. Утренний туалет ее на этом был закончен.

Разумеется, все, что она делала до сих пор, было глупо и нерасчетливо. Всемогущий «серебряный барон» легко одержал над ней верх. Трюк с корзинками не только не помог Селии, но и погубил все тщеславные девичьи надежды, а саму Ребекку поставил в сложнейшее положение.

Чтобы вырваться из его лап, сохранив достоинство и свою любовь к Рори, надо было действовать осмотрительно и хитро. Но как? Вовлекать в интригу Рори она хотела меньше всего. Это значит накликать прямую опасность на его черноволосую голову. А он и так один в этом жестоком мире, в этом городе, где хозяйничает «серебряный барон», а один в поле не воин. Рори должен объявить о себе только после того, как она убедит Амоса отказаться от ухаживания за ней.