Всем было весело, и лишь у Наумова временами все же щемило сердце. Но не потому, что не было правительственных наград и поздравлений. И не оттого, что не зачитывались банальные адреса в папках и не звучали приторные хвалебные речи. В день своего юбилея он с особой остротой ощутил, как мало сделал полезного для общества и те личные неудачи, помешавшие ему создать большую дружную семью, о которой всегда мечтал.

«Нет моей вины в том, что это мне не удалось, — думал Артём Сергеевич, глядя на языки пламени, пляшущие в камине. — Ведь я всегда был честен в любви, стремился сделать нечто большое и значительное для гражданской авиации. И сейчас тоже поставил перед собой грандиозную цель: хочу помочь своему народу обрести достойную жизнь».

Он покосился на жену, хохочущую над смешным анекдотом, который рассказал Максименко, и у него потеплело на сердце. «Ну, не удалось завести много детей. Видно, мне начертана иная судьба, — пришла утешительная мысль. — Бог дал мне способности, которые я обязан использовать. И наградил меня Варей! Разве это не семейное счастье?»

Наумов глубоко вздохнул, и его душа наполнилась решимостью: «Нет, рано еще подводить итоги! В семейных делах уже ничего не изменить, но принести пользу своему народу я еще смогу, — упрямо подумал он. — Приложу к этому все силы, пока есть здоровье».

После разгрома оппозиционного парламента очередная эйфория, охватившая победителей, выразилась в том, что окружение Ельцина на скорую руку сколотило Конституционное собрание, чтобы подогнать основной закон страны под действующего президента, предоставив ему неограниченные права. Воспрепятствовать этому никто не мог. Руководство разогнанного Верховного Совета сидело в тюрьме. Генеральный прокурор Казанник, будучи честным человеком, подал в отставку, а его обязанности временно исполнял послушный ставленник кремлевской администрации.

Правда, заключение Руцкого, Хасбулатова и мятежных депутатов длилось недолго. Им объявили весьма сомнительную и ничем не аргументированную амнистию. Этого следовало ожидать, так как обвинение в антиконституционных действиях было несостоятельно. Суд над ними, чреватый неприятными последствиями для самих обвинителей, грозил скандалом мирового масштаба.

— Очень жаль Казанника. Его уход с поста Генерального прокурора большая потеря для правосудия, — с сожалением сказал жене Артём Сергеевич. — Он, хоть и был сторонником Ельцина, но, как честный человек, все же сдерживал рост коррупции и казнокрадства. Теперь им будет открыта «зеленая улица»!

— А я думаю, что он подал в отставку потому, что перестал быть сторонником Ельцина, — предположила Варя — Ты, видимо, вспоминаешь, как Казанник уступил ему свой мандат депутата Верховного Совета СССР? Но с тех пор он, как и все, кроме окружающих Ельцина проходимцев, наверняка в нем разуверился.

— Да уж, пожалуй, нашему президенту не только Казанник, а никто уже не верит, — нахмурился Артём Сергеевич. — Его рейтинг упал, и изменение Конституции не поможет ему вернуть доверие народа, если будет продолжаться безудержный грабеж страны, если Ельцин его не остановит и не выполнит хоть что-то из обещанного.

— Он должен сделать что-то значительное, чтобы поднять свой авторитет и вернуть доверие своих сторонников, — согласилась Варя. — Думаю, Ельцин сам это понимает и что-нибудь предпримет. У меня такое предчувствие, будто что-то вот-вот произойдет.

— Теперь точно надо ждать новых потрясающих событий. Ты же — известный оракул! — улыбнулся Наумов и уже серьезно добавил: — Только бы это не было новой авантюрой, добавляющей тягот, коих и без того всем хватает.

То, что интуиция в очередной раз не подвела Варю, подтвердил забежавший к ним по какому-то делу Царев.

— Вы слышали, что затевает наша правящая хунта? Маленькую победоносную войну! — с порога ошеломил он их невероятным известием. — У меня вполне достоверные сведения, что Ельцин решил послать в Чечню армию на усмирение Дудаева.

— Ну ты и скажешь: хунта. Может, и с войной преувеличиваешь? — усомнился Наумов. — Какая может быть война, когда для наведения порядка достаточно послать туда одну танковую роту? Я слышал, что как будто так заверял всех министр.

— Какая война может быть против своего же народа? — поразилась Варя. — Чечня — ведь это тоже Россия! Как можно посылать туда войска? Для чего же тогда у нас милиция и ФСБ?

— Не будьте наивными людьми! — с видом превосходства, как учитель детям, объяснил Владимир Иванович. — Нормальное правительство, конечно, не будет воевать со своим народом. Не допустит этого и пресечет мятеж сепаратистов силами органов безопасности. — Он перевел дыхание и гневно продолжал: — Но нами правит хунта. Да, хунта, так как Ельцин и те, кто его окружает, совершили вооруженный переворот и сейчас, изменив Конституцию, узаконили то, что натворили. Им война нужна для того, чтобы перевести гнев народа с себя на чеченцев, и под ее покровом наворовать из казны еще больше. Скоро в этом убедитесь!

Артём Сергеевич и Варя слушали его с недоверием, настолько невероятным им казалось, что правительство может обрушить мощь армии на своих граждан. Но вскоре убедились, что их друг Царев и на этот раз оказался прав.

* * *

Бездарное военное руководство и впрямь считало, что разгромить сепаратистов генерала Дудаева, захвативших власть в Чечне, можно силами небольшого танкового подразделения, и подбило Ельцина совершить эту авантюру. Оно почему-то не учло огромного количества оставленного мятежникам самого современного вооружения, и их воинственных заявлений, что устроят посланным туда войскам «кровавую баню». И эта безответственная авантюра с позором провалилась!

Колонна танков, вступившая в Грозный и дошедшая до центра города, была разгромлена и сожжена боевиками Дудаева. Военная операция оказалась неподготовленной, и танки, подвергшись обстрелу из орудий и гранатометов, достойно ответить на нападение не смогли.

Погибло много солдат и офицеров, посланных, по сути, на убой. Но самым негативным итогом этой бессмысленной авантюры были даже не большие потери, понесенные там армией.

До военного вмешательства режиму Дудаева в Чечне противостояла мощная оппозиция большинства народа, возражавшего против отделения от России. А теперь сепаратисты стали национальными героями. Если до военного вмешательства армии главарей мятежников можно было арестовать как преступников, и чеченцы бы это одобрили, то теперь они сплотились вокруг Дудаева, и ему удалось поднять их на кровавую бойню.

Неизвестно, этого ли добивались «ястребы» из окружения Ельцина, которые толкнули его на бездарную авантюру, но в стране заполыхало пламя гражданской войны. В Чечню были брошены крупные воинские подразделения. Российская армия всей мощью обрушилась на автономную республику, разрушая ее города и неизбежно убивая мирных жителей. Весь мир содрогнулся от трагедии чеченского народа и осудил действия правительства России.

А внутри страны общество снова разбилось на два враждебных лагеря: ярых противников войны в Чечне и сторонников подавления сепаратистов любой ценой. Первые при поддержке средств массовой информации рьяно обвиняли правительство и армию в нарушении прав человека, а патриоты нерушимого единства страны кляли своих противников, как предателей и агентов влияния врагов России.