Знаменитый русский «надрыв», канонизированный Достоевским, непереносимое напряжение души русского человека напоминают нам, что свои психологические проблемы российские мужчины стремились разрешить скорее через внешнюю или внутреннюю агрессию, чем через систематическую внешнюю и внутреннюю работу по переустройству себя и своего мира. Раскольников персонализирует неразрешенный кризис двадцати лет, Мышкин (идиот) – кризис тридцати лет. Братья Карамазовы напоминают нам, что незавершенный поиск любого возрастного периода превращает человека в несчастного медведя-шатуна, который боль и страдание из-за проблемы, требующей разрешения, сделал своей нормой.

Многие мужчины действительно пытаются отложить разрешение вопросов кризиса, игнорировать их, отказаться от выбора. Пушкин выбрал для своего «Онегина» рефрен:

Блажен, кто смолоду был молод, Блажен, кто вовремя созрел…

Онегин тоже встретил Татьяну в период серьезного душевного кризиса, на распутье, когда выбор судьбы, женитьба не были еще возможны, внутренне подготовлены, а переживание своих проблем болезненно.

Литературу вообще интересуют персонажи в процессе выбора, поиска выходов из внешних и внутренних тупиков. Одна из задач искусства – разрешить глубинные противоречия, помочь пережить человеку катарсис, дать ему жить продуктивно, в гармонии с самим собой.

Достоевский эстетизировал страдание, возвел его в ранг идеала. С точки зрения протестантских норм страдание – это мазохизм. Американский психоаналитик Даниэл Ранкур-Лаферьер называл это моральным мазохизмом, считая, что и Толстой и Достоевский вслед за православием проповедовали суровый нравственный путь поиска и терзаний. Вместо выхода из психологического тупика предлагается терпение во имя спасения души после смерти. То есть при жизни человек и не должен решать свои психологические проблемы, барахтаясь в противоречиях своего Я. Моральный и нравственный выбор не может быть завершен, он невозможен во внешней мирской жизни. Поиск – это образ жизни.

Но несовершенные выборы на перекрестках судьбы потом аукаются всю жизнь – и мужчина может постоянно возвращаться в прошлое, вспоминая былых возлюбленных, события молодости, жалея о том, чего он не сделал. Если не извлечь уроки из своих потерь, можно их бесконечно множить, а вместе с ними и свои страдания.

Принято считать (во всяком случае среди тех, кто интересуется психологией), что знание психологии – надежный инструмент в руках образованного человека, гарантия от неудач. Но все мы, включая психологов и образованных людей, оказываемся, как герои пьес, только в предлагаемых обстоятельствах.

И вот представьте себе обстоятельства: все участники и свидетели истории живут в разных странах, на разных континентах, более того – на разных полушариях (двенадцать часов разницы во времени). Он в Ванкувере, она в Москве. И оба они в браке. Но у них любовь. Причем любовь вполне определенного свойства, выросшая из личностного кризиса средних лет. Им по сорок, их супругам тоже по сорок. Эмоциональный накал не меньше, чем в «гормональные» двадцать, но отягощенный детьми. По двое детей – и там и тут. Мальчики, девочки. Другие родственники тоже живы и готовы обсуждать вопросы материального наследования, что при явной перспективе развода превращает ситуацию в неразрешимую.

Нужно сказать, что в каком бы возрасте ни случались романы, все влюбленные отличаются исключительной наивностью. В их воображении все проблемы решаются легко, на счет раз. Любовь придает им силы мечтать и действовать вслед за мечтами, как будто мир превратился в детский сад, или аквариум, заполненный верткими рыбками, или луг, над которым вьются легкокрылые мотыльки и бабочки. Так бывают счастливы только дети, потому что они думают, что все люди вокруг – такие же восторженные и влюбленные существа. Это-то и делает влюбленных уязвимыми.

Но все-таки они были счастливы первые два месяца, пока общались в Интернете и никто из домашних не догадывался о причинах особого блеска в глазах взрослой тети из Москвы и взрослого дяди из Ванкувера…

Для тех, кому еще нет и сорока, приведу краткое содержание кризисов этого возраста. Кризисов – потому что у женщин и мужчин они разные, противоположные и, может, поэтому совместимые.

Кризис – это тотальная остановка развития психики. Куда ни кинь – везде клин. Ничего не получается, ничему нельзя отдать предпочтение. Вроде человек жив, а начнешь с ним разговаривать – не обнаружишь ни ярких желаний, ни оригинальных суждений, ни интереса к событиям. Да и интереса к самому себе у него нет. Каждый день он проживает как предыдущий, вяло, механически, без вкуса. Разве что изображает успех – улыбается и рядится в яркие одежды. Да и то только для того, чтобы поддержать имидж и заработать не меньше, чем вчера, чтобы уж совсем признаков упадка нельзя было обнаружить. Короче, фанера, а не песня.

Любовь – это всегда реакция на кризис (если мы говорим о большом спасительном чувстве, которое одно и помогает нам найти в себе силы сконцентрироваться, пересмотреть все свои ресурсы, перебрать себя по винтику и отыскать запас возможностей для роста и движения вперед).

И вот такой человек по имени Кирилл, которого судьба занесла в Ванкувер со своей семьей, иммигрант из бывшего СССР, бывший управляющий банком, отец двоих детей – мальчика и девочки, сидит себе в офисе в должности охранника за монитором компьютера и мается знаменитой русской тоской: нет смысла в жизни – хоть убей. Работе своей он отдаваться не может; никто охраняемый им банк уже двадцать лет не грабил, и вряд ли еще в ближайшие двадцать это произойдет – так что тут ждать событий не приходится. Дома жена, вечно довольная тем, что как это она хорошо придумала – эмигрировать в Канаду. Любит считать денежки и жаловаться на детей. Кирилл с досадой понимает, что в жизни жены и то смысла побольше, чем у него, она детей растит. А он только и делает, что зарабатывает деньги, которые тут же куда-то уходят. И так годами…

И вот когда все события жизни исчерпаны, человек теряет всякую перспективу, всякую связь с реальностью, а затем и вовсе погружается почти в физиологический сон. И начинает чувствовать свое тело как-то по-особому – остро. Одно оно теперь в его распоряжении. И оно его не радует. Не получая достаточных стимулов извне, оно едва вспоминает, что такое быть в тонусе, на скаку, в полном апорте – или как это там называется у собачников или коневодов? В полном аллюре? Ладно. В полном мармеладе, шоколаде и шампанском.

Неужели это все?! Больше не будет праздника, подъема, любви и оргазмов?

И вот Кирилл от нечего делать пишет на сайт «Одноклассники» письмо.

Любовь приходит, когда окончательно накрывает безнадега. Это такой фокус внутри сформирован: в критический момент приходит волшебник и все начинает меняться. Таким волшебником, вернее волшебницей, и предстояло стать специалисту по кредитам одного неслабого московского банка Любе, тоже сорока лет от роду, переживающей свой психологический кризис.