— Взломали дверь! — выдал брат потрясающую информацию. — Похоже, два наследника сговорились, два ключа у них было, третий замок отперли с помощью отмычки и проникли в квартиру! А сосед снизу был в сговоре с третьим наследником и поднял шум. И мешал им проникать. И грозился милицию вызвать, а потом помчался звонить — то ли в милицию, то ли третьему наследнику. А те уже комод выносили. И ещё какие-то тюки и корзины. И тут примчался третий наследник с подмогой и с адвокатом…

— Постой, а ты откуда знаешь, что с адвокатом?

— Так они же на всю округу вопили, все в подъезде слышали, что чинится беззаконие, и они с, адвокатом прибыли, чтобы восторжествовала справедливость. Говорю тебе, столпотворение! А как они поносили друг друга! Это надо было слышать. Нет, вовсе не так, как пьяные ругаются или хулиганы, а как-то очень хитро, все слова такие употребляли.., ну вроде как из словаря иностранных слов. И друг у друга выдирали из рук несчастный комод, так что из него все ящики повылетели, один чуть по голове мне не треснул. И другие вещи сыпались вниз.

— А ты зачем туда сунулся?

— Надо же было наблюдать. Да ты не думай, я там на площадке между ихним и нижним этажом спрятался. У них дом роскошный, на лестничных площадках у окон стоят всякие цветы в огромных кадках, на подставках. Вот я за такой и прятался. Все было видно, а меня никто не видел.

— На тебя пустой ящик упал?

— Почти, но не совсем. И пока они там возились, я успел пособирать с пола.., вот…

Яночка так стремительно повернулась к брату, что мыльная пена с её рук брызнула на пол. Павлик выгребал из кармана и аккуратно складывал на буфет рядом с только что вытертыми тарелками кучку мусора.

— Все собрал, до последней кнопки! Вот кнопка, видишь? Две кнопки. Три спички, одна обгорелая. Какая-то железная штуковина, не знаю, что такое. Сигарета, поломанная. Полконверта. Кусок фотоплёнки с двумя кадрами. Какой-то официальный бланк. Помятый, что-то на нем записано.

Осмотрев трофеи, не притрагиваясь к ним мокрыми руками, Яночка распорядилась:

— Пока убери все это. Кажется, этот бланк — единственная стоящая вещь, разве вот ещё фотоплёнка. И рассказывай, что было потом.

Найдя чистую и сухую мисочку, Павлик осторожно сгрёб в неё сокровища с буфета и взял в руки полотенце.

— А потом они затащили этот комод обратно в квартиру, так и не поделили. Ящики пособирали, вставили. И всей оравой ввалились в квартиру. Закрыли дверь и балаганили уже в квартире, плохо было слышно, потому что под самой дверью подслушивал Зютек, а я был далеко, не все слышал. Даже подумал, может, как-то его хитростью от двери отвлечь, но ничего путного в голову не пришло, а драться с ним не стоило. Впрочем, они все равно ничего интересного там не накричали.

— А ты откуда знаешь, если не все было слышно?

— По Зютеку было видно. Он приложил ухо к замочной скважине и внимательно слушал, но, знаешь, без особого интереса. Сначала слушал, а потом совсем махнул рукой. Зевал, кривился, отходил и снова возвращался, и даже в носу принялся ковырять. А потом отлетел от скважины и снова на площадку четвёртого этажа. Ну и я решил смываться, чего, думаю, рисковать. И правильно решил, тут они и стали выходить, я ещё успел заметить, как старались это сделать все сразу, каждый следил, как бы кто из конкурентов в квартире не задержался. Смех! Заперли дверь и ушли. Договорились полюбовно встретиться в субботу.

— Откуда знаешь?

— Собственными ушами слышал. Я спускался по лестнице, они толпой за мной, ну и галдели. Договорились встретиться здесь в субботу в три часа, всем вместе, и полюбовно поделить вещи покойного. А за квартиру будут грызться… Тьфу! Будут и впредь биться насмерть. До победного! Относительно вещей тоже пока толком не договорились, так что в субботу предстоит тот ещё полюбовный раздел! А Зютек всего не слышал, он должен был держаться от них на расстоянии.

— А ты что за него переживаешь? Уж он своего не упустит. И нам надо в субботу быть начеку, вдруг что стоящее выбросят на помойку.

— Что касается помоек, тут нам за Зютеком не угнаться, нечего и надеяться. Он первый обшарит. Надо придумать что-нибудь, но пока не придумывается. А что у тебя?

Сполоснув последнюю тарелку, Яночка закрутила кран.

— А у меня полный ноль! — с горечью сказала она.

— Как это? — не понял Павлик.

— Очень просто, такого дома вообще нет.

— А что есть?

— Пустое место. Я разыскала почту того района и там спросила — нет такого адреса.

— Ничего не понимаю, — ломал голову брат. — Ведь ясно же было написано…

— Ну, если по-честному, то не очень ясно. Там мог быть номер и 30, и с таким же успехом 130. А это очень далеко, туда я уже не успевала съездить. Может, завтра?

— Завтра мы собираемся пообщаться с пани Наховской. Опять разделимся?

— Нет, мне кажется, к ней надо пойти вместе, так лучше будет, — сказала девочка. — И вообще, я вот подумала, может, следует начать всетаки с клуба? Ведь она там бывает, вдруг повезёт, вдруг там что-нибудь такое заметим…

Покончив с посудой, дети смогли наконец заняться трофеями Павлика. Спички, поломанную сигарету, половину старого конверта Яночка сразу же решила выбросить. Она выбросила бы и кнопки вместе с непонятной железкой, но Павлик не дал и на всякий случай припрятал. В хозяйстве такие вещи могут пригодиться. Просмотрели на свет кусок фотоплёнки. На кадрах был заснят пейзаж то ли над рекой, то ли на озере, совсем неинтересный, но его на всякий случай решили сохранить. Остался лишь измятый бланк. При ближайшем рассмотрении оказалось, что только половина, но Яночка бланк узнала.

— Такие присылают из банка с сообщением, сколько на счёту осталось долларов. Мама такие получает.

— Точно, я тоже узнал, — подтвердил Павлик.

— На счёту записано триста семьдесят шесть долларов и двадцать четыре цента. Наверное, извещение старое, уже ненужное, поэтому он его порвал и скомкал, — предположила Яночка.

— Порвала и скомкала, — поправил брат.

— Ты о ком'? — не поняла сестра.

— О том, кто так обошёлся с банковским документом. В квартире жила баба, после неё наследники передрались, когда померла. Одна жила, её муж помер лет двадцать назад.

— А ты откуда знаешь?

— Подслушал, — пояснил Павлик. — Даже не пришлось особенно подслушивать, они орали так, хоть уши затыкай. Когда договаривались встретиться в субботу. Чего только я не наслушался! Один вопил, что завещание недействительно, потому как супруг скончался двадцать лет назад, а жена до последнего времени была жива, так что пусть сестра заткнётся и подавится…

— Так что же ты сразу этого не сказал? — упрекнула брата девочка.

— А нам какое дело до этого? — удивился брат. — Мало ли что было двадцать лет назад, важно, что сейчас происходит.