— А еда? — с полным ртом буркнул Тейтр.

А ковры? — подумал Гест.

Они забрали свое оружие, пересекли свежескошенный луг и вошли в рощу; Хельги смотрел на них и словно чего-то ждал. Настала ночь. Гест опять приготовился к тому, что могло случиться, с таким же любопытством и страхом, с каким ждал падающие стрелы. Дождь тяжелой пеленой висел над лесами, птицы молчали, только вдалеке слышался гул водопада, как неотъемлемая часть оцепеневшего ненастья; Гест обхватил ладонью рукоять топора и заметил, что Тейтр стоит, прикрывая его спиной, как всегда, когда хотел защитить, но тут Хельги внезапно улыбнулся.

— Это Эйстейн сын Эйда, — сказал он, положив беспалую руку на плечо Геста. — Он приехал помочь тебе.

Сейчас Эйстейн выглядел еще моложе, хотя был почти одного роста с Тейтром и одет как человек состоятельный и знатный, станом стройный, правда, сутуловат немного, за поясом меч, на плече топор, изукрашенный серебром; на голову он натянул капюшон, пришитый к вороту рубахи, и стоял, безучастно глядя в пространство.

В темноте за спиной у Геста переступали копытами кони. Хельги сообщил, что хёвдинг там, в доме, это Эйнар сын Эйндриди, по прозванью Брюхотряс, и повторил, что он сражался при Свольде вместе с конунгом Олавом, но ярл даровал ему пощаду и женил на своей сестре Бергльот.

— Стало быть, если кто надумает искать убийцу Вига-Стюра, то сюда явится в последнюю очередь.

Гест почувствовал, что опять дышит свободно, отвел Эйстейна в сторону и поведал свою историю, но еще задолго до того, как досказал до конца, сообразил, что исландец понятия не имел, зачем его сюда притащили. Пока Гест рассказывал, Эйстейн с досадой поглядывал на Хельги, затеявшего шуточную потасовку с Тейтром, сокрушенно качал головой в мокром капюшоне, а потом заявил, что не верит ни единому слову Гестовой истории.

— Откуда мне знать, что ты впрямь подвиг столь многих добрых людей помогать тебе, и здесь, и в Исландии?

Гест вытащил кошелек с условным знаком Клеппъярна, перстнем, кажется привезенным из Миклегарда,[32]протянул Эйстейну, и тот долго и пристально его разглядывал.

— Брат Вига-Стюра был дружинником у Хакона ярла, — веско произнес он. — Я дружинник Эйрика, сына его. Так что в норвежском краю тебе надобно опасаться не только исландцев. Однако ж и здесь, у Эйнара, ты остаться не можешь, ведь на самом деле Хельги ошибается, говоря, что ярл доверяет Эйнару. Эйрик ярл не доверяет никому.

— Ничья власть не вечна, — усмехнулся Хельги. Сидя верхом на поверженном Тейтре, он молотил его по груди. — В том числе и власть Эйрика ярла.

Эйстейн попросил кормчего стать на ноги и объяснить, с какой стати он тащил его сюда да еще и повод придумал: Эйнар-де хочет с ним встретиться! Хельги пропустил вопрос мимо ушей, а Эйстейн кивнул на Тейтра, который врастяжку лежал в мокрой траве.

— Он что, тоже кого-то убил?

— Не в Норвегии, — быстро сказал Гест.

Исландец надолго задумался, потом буркнул, чтоб они шли за ним, в лесу ждут лошади. Все четверо вскочили в седло, берегом фьорда поскакали к кораблю и поднялись на борт. Эйстейн распорядился грести к городу.

Гест лежал в потемках и думал о коврах — черный человек и двое белокожих в желтом, как песок, шатре, подле них стол, а на нем три больших золотых шара, которые, как он теперь догадался, вовсе не из золота, это плоды, ведь все непонятное, что люди видят, врезается в память и требует объяснения, трепещет внутри, точно страх или голод, нарушает спокойное течение мыслей, только вот почему он не видит того, что видит Тейтр, ни опасностей, ни защищенности? Сейчас дикарь, лежа возле борта, храпел, как издыхающий бык, сам же Гест нетерпеливо ждал, когда сон наконец избавит его от голода. Но заснул не раньше, чем услыхал по ровному дыханию Хельги, что и того сморил сон.

Когда он проснулся, вокруг по-прежнему было темно, правда, сызнова жарко и душно, солнце нагрело настил над головой, он был один, корабль не двигался.

Распахнув люк, Гест сразу увидел Тейтра: тот сидел на солнцепеке, прислонясь спиной к борту и полузакрыв глаза. Тихо — слышно лишь легкий плеск зыби о борта, крики чаек да отдаленные звуки города; они снова стояли у Хольма, пришвартованные к кораблю Хельги, но никого из команды не видать, Хельги и Эйстейна тоже.

— На берег поплыли, — сказал Тейтр, и Гест, к своему удивлению, заметил, что на лбу у дикаря залегла озабоченная складка; он теребил тетиву нового лука и прятал глаза. Гесту вспомнилось, как однажды в исландских горах он спросил, из каких Тейтр мест и какого роду-племени, а тот обвел взглядом окрестности и ответил: «Я родом отсюда».

— О чем ты думаешь? — полюбопытствовал он и, заметив на бочке возле мачты миску снеди, жадно накинулся на еду.

— Ни о чем, просто думаю, — ответил Тейтр и молча продолжил это занятие.

Не отрываясь от еды, Гест некоторое время наблюдал за ним, потом спросил:

— Небось прикидываешь, не сбежать ли?

Тейтр с досадой покосился на него и снова закрыл глаза.

— Коли ты сейчас выстрелишь из лука в город, — весело сказал Гест, — то наверняка кого-нибудь убьешь.

Однако ж Тейтр и о луке говорить не желал, попросил Геста посидеть на носу и помолчать, устал он от него и от его чудной болтовни.

Гест пожал плечами, отошел подальше, улегся ничком на палубу и стал смотреть на город. Солнце пригревало спину, он задремал, а Тейтр все думал. Было уже изрядно за полдень, когда от Эйрара отчалила лодка и направилась к ним, сидели в ней только двое — Хельги и Эйстейн, который смотрел все так же недружелюбно, однако несколько более решительно. Он сунул Гесту мешок с одеждой, велел переодеться, потом смерил оценивающим взглядом, на пробу повесил ему на плечо топор, но тотчас же опять снял и в конце концов сказал, что на зиму Гест может остаться при нем. Гест поблагодарил и сразу же спросил:

— А Тейтр как?

— Он останется с Хельги.

Гест посмотрел на силача, который по-прежнему сидел с закрытыми глазами и, судя по всему, знал об этом решении, прошел на корму и стал прямо перед ним в новом своем наряде. Тейтр поднялся на ноги, глянул на него и скривился от отвращения. Гест спросил, намерен ли он отправиться с Хельги на Оркнейские острова. Тейтр ощерился, челюстные мышцы желваками вздулись под свалявшейся бородой. А Гест с улыбкой вручил ему меч, полученный в Бё от Торстейна: мол, отныне этот меч тоже принадлежит ему, и, стало быть, он получил от Геста два оружия или даже три, считая вместе с луком. Тейтр меч принял и долго растроганно таращился на него.

— У меня никогда не было друга, — сказал Гест.

Тейтр наконец открыл рот и пробормотал, что у него тоже.

Повернувшись к Хельги, Гест поблагодарил его за помощь и особо подчеркнул, что он всегда может положиться на Тейтра. Ведь Тейтр не таков, каким кажется с виду. Понятное дело, улыбнулся Хельги, он давно это понял. Когда же Гест хотел отдать Хельги половину денег, полученных в Бё, тот наотрез отказался. Тогда Гест протянул ему поврежденный тетушкин браслет и сказал, что такой маленький дар даже Хельги отвергнуть не может.