Ручка упала на пол.

– Черт побери, – сказал он.

«Бух-бух-бух», – продолжала трястись дверь.

Роланд вскочил со стула, подхватив секретер, едва не рухнувший ему на ноги.

– Кто там? – крикнул он.

– Твой брат, черт возьми! Открывай давай!

Роланд выдохнул. Проклятый Уоллингфорд. Он сунул секретер обратно в сундук и захлопнул тяжелую деревянную крышку.

– Какого дьявола ты запираешь дверь? – требовательно спросил Уоллингфорд вместо приветствия, входя в комнату со своим обычным неприступно-властным видом. Старые деревянные половицы поскрипывали под его сапогами. Его красивое лицо выглядело на удивление грозно, словно ему только что сообщили, будто в его отсутствие банда анархистов-курильщиков захватила его городской дом на Мейфэре.

– Добрый день, брат. Спасибо, я прекрасно себя чувствую. А ты? – Роланд обошел крупную фигуру брата и решительно захлопнул дверь.

Голос Уоллингфорда прозвучал мрачно и встревоженно:

– Так почему заперта дверь? Ты же не думаешь, что они шпионят за нами, нет?

Роланд круто повернулся.

– Что?

– Женщины. – Уоллингфорд ударил себя по ладони сжатым кулаком. Выглядел он так, будто только что принял бодрящую ванну – темные влажные волосы падают на воротник, щеки пылают тем же красноватым оттенком, что и у юного Филиппа. – Черт побери! Думаю, ты прав! Конечно же, шпионят! А как иначе…

Роланд вскинул подбородок и захохотал.

– Шпионят за нами? Женщины? Ради всего святого, Уоллингфорд. Ты что, опиума обкурился?

Суровое лицо Уоллингфорда нахмурилось еще сильнее.

– Не будь таким наивным, Пенхэллоу. Я считаю их способными на все. Коварные гарпии! Ты знаешь, что сегодня утром я застукал леди Морли в мастерской Бёрка?

Роланд ахнул и схватился за сердце.

– Нет!

Уоллингфорд ткнул пальцем в грудь брата.

– Чертов дерзкий щенок! Ты что, не знаешь – они твердо намерены заставить нас сломаться первыми? Они намерены не просто выиграть чертово пари, но вообще выжить нас отсюда до того, как мы отыщем этого Россети и потребуем решить дело в нашу пользу? Что леди Морли просто соблазняла Бёрка у меня на глазах – и знаешь, как ее милость оправдалась?

– Даже вообразить не могу.

– Что она принесла Бёрку почту. Почту, прах ее побери! – Снова удар кулаком.

– Гадкая потаскушка!

– Вот именно! Я сказал… – Уоллингфорд замолчал и нахмурился. – Ты что, опять насмехаешься, щенок?

Роланд подался вперед и всмотрелся в волосы над левым ухом брата.

– Послушай-ка. Это что у тебя в гриве, старина, перышко?

Уоллингфорд похлопал себя по голове.

– Где?

– Да вот тут. Прямо у тебя под рукой. Очаровательное маленькое, пушистое, белое…

– Наплюй! – Герцог сердито расчесал пальцами черные локоны и направился к окну. – Дело вот в чем – мы должны их перехитрить. Опередить. Выставить отсюда. Пока бедный старина Бёрк не поддался чарам леди Морли и мы не попались в нашу же собственную ловушку.

– Прости, старина, но я тебя не совсем понимаю. – Роланд краем глаза заметил что-то голубое, глянул на кровать и увидел тетрадь по математике, нагло развалившуюся на полинявшем желтом покрывале.

Дьявольщина.

– Пари, олух! Пари! – Уоллингфорд повернулся и просверлил его напряженным взглядом черных глаз. – Если леди Морли добьется своего, нам придется признать поражение. Объявление в «Таймс», Пенхэллоу! А если это произойдет… – Его голос угас, словно последствия опубликованного в «Таймс» объявления были слишком ужасны, чтобы облечь их в слова.

– Если это произойдет?.. – подтолкнул его Роланд.

– Да как же! Мы будем посрамлены! Нам придется уехать. Наша жизнь станет жалкой. Осмелюсь заметить, даже более жалкой, чем сейчас.

Роланд пожал плечами.

– Чего же в ней жалкого? Как по мне, то даже очень приятно иметь рядом женское общество, чтобы как-то оживить обстановку.

Лицо Уоллингфорда, уже довольно розовое, сделалось цвета спелого помидора.

– О, тебе, конечно, хорошо! Ты и эта чертова леди Сомертон.

Внезапный порыв ветра дунул в окно, громко стукнул рамой по стене и развернул страницы тетради по математике.

Роланд сделал шаг к кровати.

– Не вздумай, – произнес он с ледяной отчетливостью, – повторить эти слова еще раз.

Уоллингфорд открыл было рот, но тут же захлопнул и потупился.

– Прости, старина. Был не прав. Она… ну… она женщина добродетельная…

– Она самая лучшая женщина на земле. – Роланд подошел к комоду, схватился за край и прислонился к нему. Уоллингфорду пришлось повернуться лицом к нему, спиной к кровати.

– Да, конечно же. – Он наморщил лоб. – С другой стороны, ты человек слабовольный. Держись от нее подальше. Я превыше всего ставлю ее честь и доверяю ей, но твой чертов дергающийся чл…

Роланд выставил перед собой руку.

– Остановись, брат.

– Ну хорошо. – Герцог вздохнул. – Давай скажем так – твоя склонность к обольщению может послужить нашему падению. Нашему публичному падению. Уж не говоря о бедняжке леди Сомертон.

Роланд скрестил на груди руки. То, что сказала в саду Лилибет, до сих пор звучало у него в ушах. Она по-настоящему боялась, что лорд Сомертон ее отыщет. Его мозг, до сих пор занятый письмом сэра Эдварда, очнулся и стал обдумывать сказанное братом.

– А теперь послушай, Уоллингфорд. Ты никому ни слова не скажешь о том, что она здесь, ты меня понял? Этот ее скотина-муж…

– Что ты имеешь в виду? – Уоллингфорд резко повернул к нему голову.

– Только то, что он чертов мерзавец и, насколько я понимаю, она будет счастлива, если он пока не узнает, где она находится.

Герцог прищурился.

– Ты пытаешься мне сказать, что мы укрываем жену-беглянку? Потому что вряд ли…

Роланд подался вперед и заговорил очень настойчивым голосом:

– Да я собаку Сомертону не доверю, Уоллингфорд, и ты тоже! Прояви сострадание хоть раз в своей никчемной жизни.

Уоллингфорд, не ожидавший такого напора, заморгал.

– А ты не предполагаешь…

– Предполагаю что?

– Ну, что они именно поэтому хотят выгнать нас отсюда? Боятся, что Сомертон узнает?

Роланд опустил взгляд вниз.

– Возможно, и так.

– Хмм… – Молчание, а затем: – Ну, я все равно на уступки не пойду. Тут вокруг полно никем не занятых замков, и женщины запросто могут перебраться в любой из них. – Голос его кипел от страсти.