– Уведомление о выселении. Руководство церкви требует, чтобы я освободила дом в течение тридцати дней.

– Что? Это какое-то безумие! – воскликнула Шарлотта, потрясенная неожиданным известием.

– Никакого безумия, просто факт.

В письме, правда, сформулированном значительно более дипломатичным языком, в самом деле высказывалась просьба освободить собственность, принадлежащую церкви.

– Но ты же прожила в этом доме тридцать четыре года! – Шарлотта не могла скрыть своего потрясения. – Здесь твой дом.

– С формальной точки зрения, вовсе нет. Он принадлежит церкви. Дом, в котором я, по твоим словам, прожила тридцать четыре года, официально является домом для пастора Бухты Ангелов и для его семьи. Но пастор в нем больше не живет. – Голос Моники дрогнул. – Мне придется искать другой дом. Где-то еще. Я не могу представить где. – Она покачала головой, уставившись в темноту перед собой. – Было бы намного легче, если бы я умерла первой. Тогда все уладилось бы само собой.

Шарлотта даже не знала, как реагировать на слова матери. Ей никогда не удавалось по-настоящему искренне поговорить с ней, и мать ни разу не делилась с ней, Шарлоттой, своими сокровенными мыслями. Но одно она знала совершенно определенно: сама мысль о необходимости покинуть этот дом для Моники Адамс была невыносима. Вся ее сознательная жизнь прошла в его стенах.

– Наверное, существует какой-то способ добиться отмены их решения, – предположила Шарлотта.

– Нет никакого способа. Преподобный Мак-Коннелл, который совмещает службу у нас с приходом в Монтгомери, устал ездить туда и обратно каждую неделю, да и рассматривался он только в качестве временной замены. Новый пастор начинает службы с ближайшего воскресенья, а переехать сюда он должен в конце месяца. Создается впечатление, что его нашли внезапно, решили взять сюда и поселить в городской квартире, пока я не съеду.

– О, мама, мне очень жаль тебя.

– В самом деле? Но ты ведь всегда ненавидела этот дом.

– Неправда.

– Ты всегда стремилась из него сбежать.

– Для всех детей наступает момент, когда они хотят сбежать из дома. Так устроен мир.

Шарлотта пыталась немного пригладить воспоминания об очень сложном периоде в своей жизни, но она прекрасно понимала, что в подобном разговоре сейчас – да и когда-либо вообще – нет никакого смысла. Кое-какие вещи лучше оставить в прошлом и больше не возвращаться к ним.

Моника устремила на нее пронзительный взгляд.

– Ты думаешь, я не понимаю, до какой степени я разочаровала тебя?

– По-моему, не ты меня разочаровала, а я тебя, – возразила Шарлотта.

– Ну, что ж, ты права. Ты действительно меня разочаровала. И ты продолжаешь меня разочаровывать. И самое печальное, что ты даже не догадываешься, чем.

– О, я прекрасно знаю, чем.

Говоря эти слова, Шарлотта заметила, как в глазах матери промелькнуло какое-то странное выражение. Действительно ли она знает, чем разочаровывает мать? Внезапно Шарлотта почувствовала, что чего-то не понимает.

Моника поднялась, прошла к двери и вдруг остановилась.

– Ты говоришь, той девушке больше некуда пойти?

– Да.

– Хорошо, приводи ее сюда. Она сможет прожить здесь около недели. Я знаю, твой отец не позволил бы мне ее выгнать даже в такие тяжелые для меня дни, какие я сейчас переживаю.

– Спасибо, – тихо произнесла Шарлотта. – Но, мама, как же ты собираешься решать проблему с домом?

– Думаю, подыщу какое-нибудь другое место.

– Я не могу представить себе, что ты сможешь уехать отсюда.

– Я тоже не могу этого представить, Шарлотта. Однако я не могла представить себе жизни без твоего отца, но все же живу, как видишь. Кстати, новый пастор – твой хороший знакомый. Эндрю Шиллинг.

Сердце Шарлотты замерло. Эндрю Шиллинг вернулся в Бухту Ангелов? Ее бывший бойфренд будет здешним пастором? Она не видела Эндрю тринадцать лет и надеялась больше никогда его не увидеть.

– Полагаю, Гвен, в конце концов, все-таки победила, – заметила Моника, имея в виду их длительное соревнование с ее знакомой Гвен Шиллинг по поводу их детей и всего остального.

– Она всегда считала, что ее дети лучше моих. Она всегда хотела заполучить то, что принадлежало мне: этот дом, моего мужа…

– О чем ты говоришь? – прервала ее Шарлотта. – Ей не нужен был папа.

– Ты заблуждаешься. Еще как нужен! Гвен встречалась с твоим отцом до того, как мы поженились, но, в конце концов, он все-таки предпочел меня. Он выбрал меня, – злобно повторила Моника. – Он любил меня, только меня.

– Конечно, и никто в этом никогда не сомневался.

Шарлотта и не предполагала до сих пор, что поводом для постоянного соперничества между ее матерью и Гвен Шиллинг был ее отец.

– Я все делала для твоего отца. Всю свою жизнь ему отдала, – добавила Моника, как-то странно покачав головой. – И что мне теперь делать?

Шарлотта не знала, что можно ответить на подобный вопрос. Но это уже не имело значения, так как ее мать полностью погрузилась в собственные мысли, забыв о существовании Шарлотты.

* * *

Ночь спускалась на Бухту Ангелов, и полосы яркого света и китайские фонарики осветили место проведения пикника для участников карнавала. Уже несколько минут их развлекал квартет парикмахеров. За ними должен был последовать школьный хор. Это был семейный праздник. Дженна и Лекси сидели вместе с семьей Кимми: ее матерью Робин, отцом Стивом и маленьким Джонатаном, которому было уже почти два года.

Робин Купер, кудрявая брюнетка невысокого роста, выглядела жутко усталой. Она принадлежала к той разновидности мамаш, которые редко выходят из дома. Стив работал адвокатом и специализировался в планировке недвижимости и семейной доверительной собственности.

По словам Робин, Стив по многу времени проводил у себя в офисе, и нынешний «выход в люди» всей семьей был первым за очень долгое время. Стив стоял от них на расстоянии примерно трех шагов и оживленно беседовал с какими-то двумя мужчинами. Их беседа продолжалась уже почти целый час. Робин казалась совсем изможденной, особенно после того, как последние полчаса ей пришлось непрестанно присматривать за непослушным малышом.

– Можно нам купить надувного слона? – спросила Лекси, махнув рукой в сторону человека, который за соседним прилавком продавал надувных слонов.

– Конечно, – ответила Дженна, и Лекси с Кимми выскочили из-за стола.

– Возьми брата с собой, – попросила Робин дочку. – Держи его крепко за руку.

– Он может убежать, – захныкала Кимми.

– Если ты не сможешь с ним справиться, я буду здесь. – Робин с облегчением вздохнула, когда Кимми повела Джонатана к соседнему прилавку. – Слава богу, хоть две минуты покоя. Вы, наверное, думаете, что я ужасная мать.