Завидев на пороге сероглазую Динку, Саня немедленно расплывался в улыбке и кидался к холодильнику, где хранились йогурты и сыры. И, ругая себя за слабость, всегда следил, чтобы в магазинчике не истощились запасы далеко не популярного в Твери пармезана.

С месяц они просто переглядывались, здоровались и улыбались друг другу. Саша настолько привык к ежедневным визитам Динки, что даже боялся переводить их отношения в более близкую стадию. Вдруг окажется, что йогурт, минералку и сыр девушка покупает любовнику? А служит – в каком-нибудь пошлом и грубом месте вроде городской живодерни?

Первый шаг сделала сама Динка. Двадцать третьего февраля, смущаясь и забавно краснея, поздравила Саню с мужским праздником. Презентовала блок дорогих сигарет без акцизок («Контрабанда! Прямо из Штатов!») и забавную гипсовую фигурку: мужичонку с тяжеленным мешком на плече.

– Это намек, – без обиняков объявила она. – Ты, Саша, слишком много работаешь.

Их роман, подготовленный долгими неделями встреч-переглядываний, развивался быстро и жарко. Саня и сам не заметил, как потонул в Динкиных серых глазах… как привык к ее ритуальным завтракам, состоявшим из пармезана, йогурта и кофе, сваренного на основе минералки.

Динка, хоть и уставала на работе (она оказалась ни много ни мало врачом-интерном), охотно помогала ему в магазине. С удовольствием сама стояла за прилавком и только хохотала, когда Саша бурчал: мол, лучше бы в кино сходили.

– Балда, великого Ленина вспомни: смена работы суть отдых! Да и тут у тебя – чем не кино?

С Динкиной легкой руки в магазинчике появился книжный лоток и автомат – таскатель игрушек. Она же помогла Сане «построить» разболтавшихся продавцов и пригрозила экспедитору: хотя бы раз на работу не явишься – ищи себе другое место.

– Ты, Динка, не врач, – констатировал Саня. – Ты – явная бизнесменша.

– Нет, ни за что! – ужасалась она. – Мне этот бизнес – поперек горла. Дома только о нем и разговоры. Знаешь, как надоело! Папа только и знает, что болтать про всякий лизинг-франчайзинг.

Динкин папа, к огорчению Сани, оказался из «крутых». Конечно, не Березовский, но на новом «Фольксвагене» ездил и, Динка проговорилась, в московский мед ее «поступил». Что рядом с ним Саня – со своим магазинчиком?

Смеян Динкиного папу заочно опасался – и осторожно, но решительно отклонял все приглашения подруги заглянуть в гости.

Однажды, подвыпив, Александр поделился своими опасениями с Динкой: боюсь, мол, как бы твой отец меня в примаки не зачислил. Динка против ожиданий ни обижаться, ни спорить не стала. Посоветовала:

– А ты еще один магазин открой. Оборотные средства, кажется, позволяют…

– Да ладно тебе, Динусь, я хоть десяток таких точек поставлю – все равно мне до твоего отца, как до неба.

– Чушь, – отрезала она. – Папка – нормальный мужик, без всякого выпендрежа. Думаешь, что ли, у нас дома унитазы золотые? Зайдешь, увидишь. Заодно и с предками познакомлю… если, конечно, не боишься.

Через пару дней Дина действительно привела его домой. На Саню, проживавшего в однокомнатной «хрущобе», произвела впечатление добротная «четырешка» в новом доме, громада домашнего кинотеатра в гостиной и посудомоечная машина в сверкающей кухне. Но еще большее впечатление на него произвел потенциальный тесть – огромный, простоватый мужик в залихватской тельняшке. Он немедленно усадил Александра за стол, достал запотелую «ноль пять», завел разговор за жизнь. Обсудили, как водится, политику, президента и Жириновского. Когда в бутылке заплескались остаточки, разговор перешел на более простые, интимные темы. Саня в том числе похвастался, что бизнес идет неплохо и что летом они с Динкой планируют махнуть на Кипр. Потенциальный тесть сказал:

– А я, Санек, все эти заграницы не люблю. Скукота: живешь в от-е-ле, кушаешь в ресторане. А я вот, представь, куда лучше отдыхаю в палатке. На Селигере был, в Крыму был, в Грузии, на Домбае (ну, это еще до того, как дерьмократы Союз прос…ли). Ща на Черное море собираемся: сосновый бор, тишина, волны о скалы бьются. Шашлычок соорудишь, в леске малинки отыщешь, огурчики на местном базаре – свежайшие…

Саня аж облизнулся:

– Вкусно рассказываете…

– Так если Динка прикажет – мы и тебя с собой возьмем, – пообещал потенциальный тесть.

И Саша, как дурак, ждал поездки на юг почти целый год. Он представлял: хлопающая на ветру палатка, шум моря, перешепот сосен и Динка, горячая, сладкая, сероглазая…

* * *

– Я мечтал, понимаешь! – Саня стукнул кулаком по столу. – Представлял, как подъеду на эту их Соленую Падь, посигналю, дальний свет врублю, как Диночка ко мне кинется…

Варя тревожно поглядывала на «Пшеничную». На дне бутылки тревожно плескалось от силы полстакана.

«Пора принимать меры», – решилась Варя и встала.

– Ты… ты уходишь? – растерялся Смеян.

– Мы вместе уходим. – жестко сказала Варя. – Давай, давай, поднимайся… Я тебя до номера провожу.

«Ничего по делу от него все равно сейчас не узнаешь, – разочарованно подумала она. – Одна лирика. Пьяная лирика».

Но, взглядывая в полные тоски глаза Саши, Варя понимала: сердиться на него она не имеет права. «Ничего. Расспрошу его, когда протрезвеет».

– Вставай, Саша, пошли, – повторила Варя. – А то и до гостиницы не дойдешь, в вытрезвитель заберут.

– Да я! Я как огурчик! Поллитру даже не уговорил!

– Почему же – уговорил, – возразила Варя. – Пойдем, пойдем, баиньки тебя уложу…

– Ты же… ты же хотела какие-то вопросы задавать. – Саша явно не желал терять собеседника-собутыльника.

– Завтра. Завтра с утра. Только больше не пей, ладно? – Варя полсекунды поколебалась и добавила: – Ради Динки своей не пей. Ради ее памяти.

Смеян пронзил ее испепеляющим взглядом. Варя спокойно перенесла его гнев.

– Халдей! – заорал Смеян.

Варя поморщилась. Официант явился немедленно: видно, никак не мог дождаться, когда беспокойный посетитель покинет кафе. Варя быстро проверила счет – считала она быстрей калькулятора.

– Двести тринадцать плюс сто сорок четыре – будет триста пятьдесят семь. А вы пишете – пятьсот.

Она швырнула на стол четыре сотни.

– Я угощаю, – влез Смеян с пятисотенной купюрой.

– Завтра, завтра меня угостишь. – Варя ловко вернула деньги в кармашек его рубашки.

– Нет! Забери! – с пьяным упрямством приказал он.

«Ладно. Потом с ним разберусь, – плюнула Варя, укладывая пятисотку в сумку. – У меня – его деньги целей будут».

Саня поднялся. Его ощутимо штормило.

«Ничего. Доволоку! – весело подумала Варя. – Гостиница – совсем рядом. То-то администраторша позабавится!»