Перед сном мне снова написал Мститель.

Какое совпадение — он объявился ровно в тот день, когда Дима активизировался. Одного не понимала, зачем устраивать этот цирк с подставной анкетой, если парень, итак, мог открыто мне написать?! Ради любопытства я всё-таки подыграла находчивому однокласснику.

ВОИН

— Садись! — обратился к брату, показавшемуся в дверях кухни.

Вид у него был усталый, глаза смотрели недобро.

— Ну, извини! Я погорячился! — отрезал толстый кусок колбасы, и, положив ее на хлеб способом, которым учил небезызвестный кот Матроскин, протянул Богдану.

Родственник неохотно уселся напротив, все-таки принимая бутерброд.

— Почему ты ничего мне не рассказал про участие в школьной постановке?! — серьезно свел брови.

— Чтобы целыми днями выслушивать твои издевки и смешки?! Ты ведь настаивал, чтобы я записался на бокс или каратэ! А тут школьный театр! — братишка горько усмехнулся.

Мы помолчали.

— Чем черт не шутит?! Может, скоро будем смотреть тебя в кино? — похлопал его по плечу.

— Митька, отвали! — Богдан не смог сдержать улыбку.

— Хватит строить из себя обиженку! — я замахнулся на него палкой колбасы.

— Ладно-ладно. Только… — вдруг в его умных голубых глазах появился отблеск прозрения. — Всё дело в Розе, да?! Ты так по-хамски повел себя, потому что застал Пчелкину у меня в спальне?!

— Да брось! — неловко закинул руки над головой, отводя взгляд.

— Вот, значит, кто растопил сердце хулигана?! — ликующе протянул Богдан.

— Давай закроем тему… — поднялся, не желая продолжать разговор о личном.

— Мить, может, тогда не будешь спешить с армией?! Если поступишь в универ, дадут отсрочку!

— Бо, ты издеваешься, да?! Какой мне универ?! Я даже не начинал подготовку к ЕГЭ! — бросил уже в дверях.

— С твоими мозгами и памятью можешь подготовиться за несколько недель! Я-то знаю…

РОЗА

Дни неслись, словно вихри снежинок на сильном ветру.

До постановки осталось всего несколько дней. Так как спектакль был основан на реальной истории любви, премьеру назначили на четырнадцатое февраля, в день Святого Валентина.

Меня настолько поглотила роль, что я перестала обращать внимания на Краеву, Воинова, Арабаджана и всё свободное время посвящала репетициям. Наконец, на смену удручающей скованности пришла долгожданная свобода.

Я уже не играла, я жила!

— Войне не удалось нас сломить…кхэ…кхэ… — конец реплики моего партера затерялся в припадке лающего кашля.

— Богдан, дорогой, да что с тобой?! — Карина Сергеевна устремила на парня растерянный взгляд из-под коротких жестких ресниц.

— С утра не могу нормально продышаться! — он смущенно взъерошил волосы цвета вороного крыла, зайдясь новым приступом.

— Ну, вот, доходился в ботинках на рыбьем меху! Не хватало только разболеться к премьере! — режиссер негодующе всплеснула руками.

— Карина Сергеевна, я вас не подведу! Если надо будет, закинусь таблетками и приползу на последнем издыхании… — заверил Богдан, вытирая пот с побледневшего лба.

— Так, марш в медпункт! Пусть Иванова тебя послушает и померит температуру! Я скоро подойду…

Мы продолжили репетицию, однако в классе музыки установилась тревожная атмосфера. Что будет, если не Дай Бог, он заболеет?! Крах всех надежд и недели подготовки коту под хвост…

ВОИН

Поставив точку в сочинении, посвященном творчеству Иосифа Бродского, я торжествующе прошептал.

— А как тебе это, стерва Крылова?!

Да, я решил закрыть все долги по литературе. Такая маленькая месть. Пусть только посмеет поставить плохие оценки — заставлю собрать комиссию, и тогда мы посмотрим, кто кого!

В глубине души мне хотелось произвести впечатление на Розу. Вопреки моим надеждам широкий жест с цветком не тронул принципиальную одноклассницу. Вместо оттепели в наших отношениях, Пчелкина еще больше начала меня избегать.

Входная дверь хлопнула — это Богдан вернулся. Я знал, потому что мать упорхнула часом ранее на блат-хату к новому собутыльнику, предварительно поставив в известность, чтобы не ждали её до утра.

Отложив литературу, я взялся за алгебру, решив ради интереса порешать что-нибудь из примеров ЕГЭ.

— Мить, а какие таблетки ты пил от кашля?! — Бо облокотился спиной о дверной косяк.

— А что такое?! — я прищурился, открывая ящик письменного стола.

Недавно тетка все-таки всучила мне целый пакет с медикаментами, и аллилуйя — чертов кашель с позором капитулировал!

— Несколько дней чувствовал себя неважно. А сейчас померил температуру в медпункте — поднялась до 39… У тебя есть, чем сбить?! — брат поморщился, всем своим видом напоминая живого мертвеца.

— Не дрейфь! У меня тут целая аптечка. Живо поставим на ноги!

Три часа спустя*

— Мить, что-то мне совсем хреново! Смотри?! — Богдан присел рядом, протягивая мне градусник.

— Ох, ничего себе… — присвистнул, глядя на отметку 39, 9. — Надо вызывать скорую!

— Но я не могу болеть! У меня спектакль через три дня… — заплетающимся языком повторял родственник, пока мы петляли между улиц на машине скорой помощи.

Прослушав его легкие, врач высказал подозрение на пневмонию, посоветовав однозначно ехать в больницу, и мы не стали спорить.

— Как ты можешь сейчас думать об этой ерунде?! — раздраженно покачал головой. — Вряд ли кому-то нужна жертва искусства!

— Мить, ты не понимаешь, у меня главная роль! Придет ветеран войны, его родственники… Мы столько недель готовились. Столько готовились… И… — его голос сорвался на новый приступ душераздирающего кашля.

— Перенесёте спектакль! В чем проблема?!

— Не получится — сразу после премьеры режиссер уезжает на съемки в Питер! Ты должен меня заменить…

— Что?! — открыл рот от изумления.

— Что слышал! Там есть сцена с поцелуем! Неужели не хочется поцеловать свою Розочку?!

— Бо, ты реально, болен! Какой из меня актер?!

— Мить, ну, пожалуйста… Сценарий со всеми пометками лежит у меня в рюкзаке. Слов там немного — как раз разучишь за пару вечеров! Если я загремлю в больницу — пообещай, что подменишь!

— Бо… Я не…

— Тогда предложу заменить меня Арабаджаном! Он постоянно ошивается возле репетиционного зала… Думаю, с радостью согласится!

— Ладно, обещаю…

РОЗА

Нелли Корсакова с самого утра огорошила новостью: Богдан попал в больницу с воспалением легких и спектакль под угрозой срыва. Дождавшись репетиции я уже не питала особых иллюзий. Пожалуй, лучше всё отменить, чем опозориться на глазах у ветерана войны.