От имени стороны, ходатайствующей о проверке президентских указов, первым выступил В. И. Зоркальцев. Он сразу же пояснил суду, что обращение в Конституционный суд не есть «борьба с Президентом» – это «борьба за чистоту президентской власти»[189]. Исходя из выступления, можно сделать вывод, что позиция стороны, которую представлял В. И. Зоркальцев, строилась на нескольких доводах.

Во-первых, КПСС – это партия, сплотившая народ на сопротивление в период Великой Отечественной войны, затем возглавившая трудовой подвиг народа по восстановлению разрушенной страны, КПСС превратила СССР в могучую мировую державу, поэтому запрет этой партии вызывает недовольство и возмущение миллионов советских людей, подталкивает страну к социальному конфликту. Кроме того, издав вышеназванные указы, российский Президент грубо нарушил Конституцию РФ, вторгшись в компетенцию законодательной и судебной власти.

Во-вторых, обвинения в адрес партии, что она якобы участвовала в организации и осуществлении «государственного переворота» 19–21 августа 1991 г., не находят своего подтверждения: 78 из 78 прокуроров Российской Федерации в ответ на депутатский запрос о причастности партийных организаций к «перевороту» сообщили об отсутствии таковой; все возбужденные ранее соответствующие уголовные дела были прекращены. Следовательно, никаких оснований утверждать о противоправной деятельности КПСС, готовящей очередной переворот, нет.

В-третьих, некорректны положения ноябрьского Указа о том, что КПСС никогда не была партией – согласно всем требованиям Закона СССР «Об общественных объединениях» КПСС имела все признаки политической партии: добровольность формирования, письменное заявление о приеме, фиксированное членство, общность интересов, партбилет и т. д.

В-четвертых, внесудебное изъятие партийного имущества представляло собой беспрецедентный шаг, который неизвестен даже тоталитарному и фашистскому режимам.

В-пятых, разгром партии – это лишь первый шаг, в случае удачи которого вторым шагом станет широкомасштабная деятельность по дискредитации и уничтожению советов по всей стране. Кроме того, согласно утверждениям стороны, нелогичен тезис указа о том, что партия завела страну в тупик и сама оказалась в тупике, поскольку находящуюся в тупике партию не запрещают – она сама сходит с политической арены, запрещают лишь партию «широкой перспективы», партию, имеющую возможность повести за собой массы. Подводя итог изложенному, В. И. Зоркальцев подчеркнул, что изданные Президентом указы не только неконституционны, но они ещё и противоречат международным документам по правам человека и, в частности, Всеобщей декларации прав человека[190].

Иную оценку изданным указам дала сторона, представляющая интересы Президента РФ. Представитель этой стороны – А. М. Макаров – сразу же оговорился, что сторона оказалась в суде не из-за «жажды мести победителей над побежденными», не из-за «сведения счетов», а для дачи справедливой юридической оценки организации, именовавшей себя КПСС. Выступавший отметил, что «организация, именовавшаяся КПСС, для миллионов людей олицетворяет и долго еще будет олицетворять силы, которые не раз ввергали человечество в пучину страданий, безжалостно подавляя само понятие “человек”, отрицая права человека и делая человека бездушной игрушкой в своих руках, а человечество заложником собственных экспериментов… Организация, именовавшая себя КПСС, является символом террора и насилия, жестокого национализма и милитаризма, интриг и провокаций, истребляя людей и провозглашая всеобщую нищету высшим достижением человечества». Также в обоснование конституционности изданных Президентом РФ указов отмечалось, что КПСС всегда подменяла государственные органы и ни один военный или экономический вопрос не решался без ведома ЦК КПСС и его Политбюро. «Система КПСС принципиально нереформируема в политическую партию, ибо государственные структуры и общественные объединения противоположны по своему генезису, противоположны по своей социальной роли». Выступавший говорил о том, что КПСС не являлась партией, поскольку у нее не было признаков общественной организации – добровольности, равноправия членов организации, самоуправления, законности и гласности. Вместо добровольности, по мнению А. М. Макарова, был «селективный отбор», отсутствовала до последнего времени возможность выхода из нее. Равноправие никогда не существовало, а вместо этого были роскошь и барство высшего эшелона партии. Самоуправление осуществлялось посредством реализации принципа демократического централизма, обеспечившего безграничное господство партноменклатуры. Вместо гласности в партии на практике существовали дезинформация и пропаганда, а большинство документов КПСС, «даже самых невинных», засекречивалось. А принцип законности повсеместно нарушался самим фактом подмены партией государственных органов. Представителем Президента РФ указывалось на противоправные акты, принятые в сталинское время, направленные на «очистку» прибалтийских республик от антисоветских элементов. И стержневым аргументом «президентской» стороны являлось то, что КПСС продолжала руководить страной даже после изменения ст. 6 Конституции СССР 1977 г.[191]

Как видно из выступлений сторон, процесс в Конституционном суде РФ был глубоко политизирован. Юридические аспекты постоянно смешивались с сугубо политическими – в рамках рассмотрения вопроса о конституционности президентских указов, а также КПСС и КП РСФСР сторона, отстаивавшая интересы Президента РФ, вспомнила и «катынскую трагедию», и чернобыльскую катастрофу, и массовые репрессии[192], обвинив в этом, разумеется, КПСС. Очевидно, что в процессе шло смешение понятий ответственности конкретных должностных лиц КПСС, которые должны были бы понести наказание за совершенные противоправные деяния, и ответственности партии в целом. И на этот факт справедливо указывал В. С. Мартемьянов (представитель стороны, подавшей ходатайство о проверке конституционности указов Президента РФ): «Мы не фарисеи, мы прекрасно знаем цену власти бюрократии и партократии, но есть разница между борьбой в партии против бюрократии, за обновление и борьбой против партии, за ее свержение»[193].

По результатам исследования материалов дела, выслушивания участников процесса суд 30.11.1992 г. принял постановление[194]. Также были представлены три «особых мнения» судей конституционного суда: А. Л. Кононова, В. О. Лучина, Б. С. Эбзеева.