– Не бойся, Лил, ты ведь меня прекрасно знаешь.

Служанка еще раз всхлипнула, затем, вздохнув, начала свою исповедь:

– Когда-то у меня была семья, но я не видела их целых двадцать лет. Не думаю, чтобы они жили на той же улице, что и раньше. Может быть, они умерли. Многих, кто умирает в Лондоне, хоронят в безымянных могилах для бедняков.

– Так вот куда ты идешь? Искать их?

Кивнув, Лил снова залилась слезами.

– Знаю, что это глупо, но когда умер Джейкоб, я снова осталась одна, все мои мысли только о родных…

– Должно быть, тебе сейчас очень трудно, но ведь мы считаем тебя членом своей семьи, и ты не должна забывать об этом.

У Лил был такой вид, будто она вот-вот полностью растает. Сделав глубокий вдох, девушка в последний раз шмыгнула носом и постаралась взять себя в руки.

– Я знаю, мисс, – тихо проговорила она.

– Но тебе все-таки хочется пойти и посмотреть?

– Я будто слышу, как они меня зовут.

– Что ж, наши эмоции не всегда поддаются логическому объяснению. – Франческа вздохнула. – Может, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

В глазах Лил засветилась надежда.

– Ах мисс, это было бы просто замечательно! Сомневаюсь, что я смогла бы сделать одна.

– Разумеется, я пойду с тобой. Только возьму плащ.

– Но это не очень приятное место, – с волнением предупредила Лил. – Вы ведь не хотите стать причиной скандала?..

Франческа улыбнулась. Если бы Лил только знала, что ей пришлось пережить совсем недавно!

* * *

Себастьян с трудом пробирался сквозь толпу: даже ночью улицы в бедных кварталах Лондона были наводнены бездомными, безработными, пьяницами, мальчишками, джентльменами, направлявшимися на поиски приключений, и ворами, охотившимися на них.

На этот раз он следил за домом на Мэллори-стрит, о котором рассказал Хэл. Джеда могли предупредить, поэтому он усилил меры предосторожности, чтобы подручные миссис Слейтер не покончили с ним раз и навсегда.

Мэллори-стрит стала особенно оживленной с того момента, когда множество домов в лондонских трущобах были снесены, освобождая место для рельс и новых станций. Беднякам пришлось куда-то перемещаться, и Мэллори-стрит оказалась для этого самой подходящей.

Себастьян неторопливой походкой шел мимо пивных, разглядывая проституток. Он ничем не отличался от любого пьяного франта, путешествующего по трущобам в цилиндре, съехавшим набок, с тростью в руке и сигарой в зубах.

– Вы выглядите настоящим франтом, – заметил с улыбкой камердинер Мартин, когда Себастьян уходил из дома.

– Боюсь, в этом нет ничего хорошего. – Себастьян хмыкнул.

– А мне продолжать наблюдение за мисс Гринтри?

– Да, Мартин, обязательно.

– Но может быть, мне лучше пойти с вами? Мало ли какие вам могут встретиться подозрительные личности…

– Этим ты займешься на Уэнстед-сквер.

– Что ж, пожалуй, вы правы, сэр.

Мартин был очень полезен в трудных ситуациях, поскольку Себастьян знал: он преданный и честный человек, к тому же не терявший оптимизма даже в тех случаях, когда у других опускались руки.

Себастьян задержался у дома номер сорок четыре, притворяясь, что пошатывается от спиртного, и поправил цилиндр так, чтобы его лицо оказалось полностью в тени. Теперь все улицы Лондона освещали газовые фонари, даже Мэллори-стрит, но многие внутренние дворы и переулки оставались темными.

Себастьяну не повезло: фонарь находился как раз рядом с тем местом, где он остановился.

Внезапно на него налетел какой-то прохожий, и Себастьян, почувствовав руку карманника на своем боку, молниеносно схватил ловкие пальцы и, изогнув их, негромко проговорил:

– Советую тебе держаться от меня подальше, приятель.

Воришка замычал от боли, пальцы его затрепетали.

– Это же я, Диппер!

Себастьян повернулся к пленнику. На вид человеку было лет пятьдесят; лицо его избороздили морщины, а жизнь в шаге от тюрьмы сделала его глаза хитрыми и внимательными.

– Вы хотели встретиться, вот я и пришел.

Себастьян разжал руку.

– Прости, ну, что ты можешь мне рассказать?

Диппер быстро натянул толстые шерстяные перчатки.

– Я хочу заключить по поводу них сделку, мистер Торн.

– Перестань, Диппер…

– Хорошо, как я помню, вы всегда торопитесь. Тогда вот что…

Себастьян стал внимательно слушать и вскоре понял, что о миссис Слейтер здесь никто ничего не знал. Дом на другой стороне улицы занимал мужчина по имени Джед Холмс, оплачивавший аренду других помещений по всему Лондону; об этом человеке говорили, что он связан с проституцией.

– Джед Холмс и никаких упоминаний о женщине?

– Ну… – Диппер почесал затылок. – Кое-что о ней я все же слышал.

– Диппер, я не могу торчать тут всю ночь.

– Видите ли, там бывала женщина, но она инвалид. И ее перевозят в кресле. Может быть, это мать Джеда? Во всяком случае, он относится к ней очень почтительно.

– Так ты не знаешь, кто она такая и где живет?

– По-моему, он ее где-то прячет.

– Ну так попытайся ее найти. Вот деньги, Диппер, но их нужно отработать.

Человечек беззаботно улыбнулся, забирая монеты.

– Большое спасибо.

– Скажи Полли, может быть, и для нее работа найдется. Только у нее должен быть респектабельный вид, как у леди.

Диппер фыркнул.

– Я так и передам.

– Да смотри не попадайся больше, возможно, в следующий раз мне не удастся освободить тебя под залог.

Диппер хмыкнул и растворился в толпе, а Себастьян, облокотившись спиной о кирпичную стену, сделал вид, что греется у дымящейся жаровни. Покосившийся дом на другой стороне улицы имел вполне безобидный вид, однако лишь одному Богу было известно, что происходило за его дверями…

Как раз в этот момент дверь открылась и из нее появился коренастый мужчина: он с кем-то разговаривал на ходу, но его собеседника не было видно.

Придвинувшись к жаровне, Себастьян заглянул в дом и увидел скромно одетую женщину, державшую за руку ребенка. Девочке было лет десять; одета она была аккуратно, но сам факт нахождения в этом доме вызывал сочувствие к ней.

У Себастьяна сжалось сердце: все это ему не нравилось, совершенно не нравилось.

Франческа поплотнее завернулась в плащ. Лил сказала, что они ничем не должны выделяться и поэтому им лучше притвориться, будто они чувствуют себя как дома, но Франческе это никак не удавалось.