– Когда ты говорил «жарко и влажно», я и не ожидала, что попаду в седьмой круг ада, – сказала Джина.

Картер закатал рукава рубашки. Заметив капельки пота на его бровях, Джина поймала себя на желании собрать языком эти соленые бусинки. Точно так же, как делала это той летней ночью в Хиллбруке.

– Девяносто процентов – это еще ничего. По прогнозу, в ближайшую пару недель станет намного жарче. – Озорной блеск в глазах Картера ясно дал понять, что речь идет не о погоде. – Как думаешь, сможешь справиться с жарой?

– Разумеется, – солгала она.

За оставшуюся часть дня Картер познакомил Джину с полным циклом работы, продемонстрировав отличные практические знания процесса производства и своих сотрудников.

Джина ожидала, что генеральный директор Картер Прайс окажется властным и циничным, что он сосредоточен на деловой стороне работы, а все рутинные вопросы производства и поставок оставляет подчиненным. Но оказалось, что он знает по имени каждого служащего – вплоть до прыщавого подростка, подметавшего погрузочную площадку. А еще интересуется жизнью сотрудников настолько внимательно, чтобы спрашивать о детях, свадьбах или бурсите чьей-то двоюродной бабушки.

Картер Прайс болтал со своими людьми так непринужденно, словно они были его друзьями. Сотрудники в ответ искренне улыбались, и их глаза светились симпатией и восхищением. Безусловно, фабрика была существенной частью местной экономики, а Картер спас ее от банкротства, и это вполне объясняло благодарность подчиненных. Но было здесь и нечто большее, словно эти люди обладали статусом родственников или друзей.

Джина пыталась по-деловому впитывать информацию. Но к тому моменту, как они сели в машину Картера с откидным верхом и затряслись по проселочной дороге, обрамленной вездесущими лозами кудзу, пришлось признать: ее просто ошеломила попытка усвоить все, что она узнала.

Джина украдкой взглянула на сидевшего рядом мужчину, любуясь игрой его мускулов во время переключения передач, лепным углом скулы и раздуваемыми ветром волосами.

– О чем ты задумалась? – прокричал он, перекрывая голосом шум дороги.

«Ты просто ослепителен» – эта мысль эхом отзывалась в голове Джины большую часть дня. Она вдруг осознала, что восхищается не только его внешностью или пресловутой суперсилой в постели, и даже не его острым умом. Обходя фабрику вместе с ним, Джина видела парня, которого встретила десять лет назад. Сердечного и доброго, почти по-ребячески гордящегося тем, чего добился, причем не только для себя и своей компании, но и для местных жителей. Интересно, видела ли когда-либо Марии эту его сторону? Ведь знай она об этом, наверняка не думала бы о нем так плохо…

Но, с другой стороны, наличие родства автоматически не означает, что ты можешь понимать – или просто любить – другого человека.

И Джина подумала о своем отце. Артур Каррингтон был британским аристократом средней руки, унаследовавшим венчурную компанию от своего отца. О жестокости Каррингтона в бизнесе слагали легенды. Он брал от жизни все, что только мог, с высокомерием человека, от рождения получившего высокое положение в обществе. А вот отдавал слишком мало, причем не только в профессиональной, но и в личной жизни. И хотя ее отец умер больше шести лет назад, Джина все еще дрожала при мысли о нем и холодном, жестком блеске, застывшем в его глазах, когда он выгнал ее из своего дома десять лет назад.

Джина ждала, что Картер окажется того же поля ягодой, что и ее отец, только с налетом южного шарма. Но ее предположение оказалось бесконечно далеким от правды. Неужели в глубине души Картер остался тем же полным идеалов, искренним парнем, которого она помнила по Хиллбруку? Тем, кто мечтал спасти семейный бизнес от краха, причем исключительно порядочным способом?..

– Я под впечатлением. Ты создал здесь нечто невероятное – именно так, как и мечтал когда-то. – Воспоминания о наивном энтузиазме, с которым Картер поверял ей свои мечты, заставили Джину забыть об осторожности. – Вот видишь, чтобы сделать это, тебе необязательно было превращаться в своего отца.

Его лоб тут же прорезала морщинка.

– А что ты знаешь о моем отце?

– Только то, что ты говорил о нем той ночью.

Картер сбросил скорость и устремил на Джину прямой взгляд:

– Что я о нем говорил? Я не помню.

Джина осознала, что забрела на запретную территорию. И зачем только она вспомнила о той ночи?

– Да я и сама почти ничего не помню.

– Помнишь, иначе не упомянула бы об этом.

– У меня создалось впечатление, что ты не очень его любил… – Помнится, это ощущение мгновенно сблизило их, ведь Джина чувствовала то же самое по отношению к своему отцу.

– А я рассказывал тебе почему?

Она покачала головой:

– Марии всегда описывала его как невероятных масштабов личность – силу, с которой нельзя не считаться. Ты такого восторга не испытывал. Это все, что я помню.

Той ночью в Хиллбруке Картер упорно не желал откровенничать на эту тему. А наутро проснулся в объятиях Джины, в крошечной спаленке общежития, и пулей вылетел из постели с искаженным ужасом лицом. Лихорадочно натягивая одежду, он извинился перед Джиной с чопорной вежливостью священника-пуританина, и все эти глупые идеи о космической связи между ними вылетели у нее из головы. Картер сбежал через окно и, явившись в этот дом снова, чтобы забрать вещи Марии, притворился, будто никогда здесь не был. А потом поспешил в Саванну, чтобы жениться на другой. На той, которую любил.

– Похоже, той ночью я трепался без умолку, – усмехнулся Картер. – Ты наверняка сочла меня тупицей.

– Если честно, ты был таким самовлюбленным! И безнадежным женоненавистником.

– Да, и ты не постеснялась сообщить мне об этом. Я еще помню те слова о палке в заднице под моими штанами, – хмыкнул он.

– Теперь-то я понимаю, что ты просто заботился о своей сестре – единственным известным тебе тогда способом.

– Что, все было так ужасно, да? – поддразнил Картер, но Джине было не до шутливого тона.

– Да ты еще вспомни это полнейшее отрицание своих сексуальных потребностей – что в глазах такой потаскухи, как я, делало тебя вызовом, которому невозможно сопротивляться!

Он включил поворотник, чтобы свернуть с проселочной дороги на двухполосное шоссе.

– Джина, милая, ты не была потаскухой. – В голосе Картера зазвучало осуждение. – У тебя было здоровое либидо, и ты не стыдилась получать удовольствие от секса. В отличие от меня. Я искренне надеюсь, что ты больше не обвиняешь себя в том, что произошло.

От его проницательности Джине стало неловко. Она выдавила из себя смешок:

– Я никогда не стыдилась наслаждаться сексом. По-моему, на прошлой неделе я представила тебе неопровержимое доказательство этого.

– Верно, – промурлыкал он, обольстительно глядя на нее.