М-р Д. сказал, что, по мнению американцев, с Южной Германией после поражения в войне будут обращаться намного лучше, чем с Пруссией… а знаменитая линия по реке Майн должна быть и духовной границей. Он упомянул, что в своих сообщениях в Вашингтон он постоянно проводит мысль о необходимости быстрой высадки воздушно-десантных войск союзников в Германии после ее поражения в войне. Как он себе представляет, таким образом можно избежать политической радикализации, прежде всего в городах… М-р Д. высказал мнение, что в этом году будет все больше сокращаться сфера власти Гитлера и генералитет начнет вести войну самостоятельно. С его точки зрения, это психологически важный момент, заключающий в себе возможности переговоров. Принятое в Касабланке решение о том, чтобы не идти на какие-либо переговоры и ждать безусловной капитуляции, представляет, конечно, ценность как, например, средство давления, но он готов в любое время предпринять в Вашингтоне шаги с целью начать переговоры с такой оппозицией в Германии, которую действительно можно принимать всерьез. Уже сам факт переговоров может дать этой оппозиции такой импульс и привести к таким далеко идущим последствиям, что их трудно предвидеть».

Даллес проявлял настойчивое внимание к получению соответствующих «заверений и сведений от всех тех лиц, которые смогут сыграть какую-то роль в будущем становлении Германии». Габриэлю он назвал генерал-полковников Людвига Бека и Франца Хальдера, бывших начальников генерального штаба сухопутных сил, а также барона Эрнста фон Вайцзеккера, статс-секретаря министерства иностранных дел рейха. Кроме того, Даллес упоминал о беседах, которые он имел с Отто Брауном, бывшим премьер-министром Пруссии, социал-демократом, эмигрировавшим в Швейцарию.

У нас имелось много возможностей в ходе пространных бесед Даллеса с Габриэлем задавать через последнего провокационные вопросы и заводить беседу на интересующие нас темы. В своей книге «Операция „Санрайз“» («Операция „Восход солнца“») Даллес описывает переговоры, которые он вел в Швейцарии весной 1945 года с шефом СС и полиции в Италии генералом Вольфом. Как упоминается в этой книге, шеф охранной полиции и СД Кальтенбруннер на одном из совещаний в Берлине обвинил Вольфа в утечке информации о результатах переговоров, проходивших в обстановке секретности.

Даллес пишет: «…среди тех, кто знал об операции „Санрайз“, очевидно, находился предатель, иначе Кальтенбруннер не мог бы знать так много…» Но никакого предателя среди немногочисленных участников переговоров не было. Всему виной оказалась болтливость Даллеса, который с гордостью рассказывал своему подопечному, то есть нашему агенту Габриэлю, даже о деталях проходивших переговоров, чтобы показать в должном свете свою деятельность и работу управления стратегических служб, предшественника ЦРУ.

Упомянутые переговоры подготовили Шелленберг и начальники групп по Западной Европе и США Штаймле и Пефген при участии начальника технической службы Дёрнера. Особенно полезным при этом было то, что специалисты технической службы уже давно расшифровали радиокод дипломатических представительств США и Великобритании в Швейцарии, а частично и резидентур их секретных служб в этой стране, так что мы не зависели только от донесений действовавших в Швейцарии агентов СД. В VI управлении имелось достаточно четкое представление о том, каких встречных шагов хотели от нацистов западные державы в сепаратных переговорах о перемирии, какие противоречия в англо-американских отношениях можно было при этом использовать и т. д.

Как сообщал Габриэль в уже упоминавшемся донесении от апреля 1943 года, Даллес весьма возмущался тем, что тогдашнее правительство США все время расширяло «черный список» подлежащих эмбарго швейцарских фирм, имевших деловые связи с Германией. В донесении говорилось: «Упомянув об отсутствии договорных отношений между Германией и Швейцарией, Даллес не исключил возможность того, что вся Швейцария войдет в „черный список“. В Вашингтоне подумывают об этом, сам он, основываясь на более точных сведениях о поставках из Швейцарии в Германию, против того, чтобы прибегать в данном вопросе к радикальным мерам. При этом он критиковал американское консульство в Цюрихе за проявляемую им резкость, часто уже по одному доносу оно вносит в список серьезных швейцарских деловых людей». Тем самым Даллес зарекомендовал себя как представитель интересов тех кланов американского империализма, которые через посредство «серьезных швейцарских деловых людей» наживались на торговле с враждебной Германией. Более того, резидент управления стратегических служб преследовал также военные и политические цели, которые соответствовали антисоветским и антикоммунистическим «пожеланиям о сотрудничестве» самых реакционных сил международного монополистического капитала.

Сообщения нашего агента Габриэля с течением времени приобретали все большее значение. Когда поступала курьерская почта из Швейцарии, я прежде всего смотрел по сопроводительному списку, есть ли там «сообщение Фостера». В самом начале у нас перепутали Аллена Даллеса с его братом Джоном Фостером Даллесом, и с тех пор сообщения о беседах с Алленом шли под названием «сообщения Фостера». Если такое сообщение поступало, то я немедленно, еще до просмотра остальной почты, докладывал о нем начальнику управления Шелленбергу для дальнейшей передачи Кальтенбруннеру и Гиммлеру. Мой непосредственный начальник, руководитель группы по Западной Европе, получал для сведения только копию этого сообщения. Такая процедура была необычной для рутинного прохождения информационных сообщений и применялась в силу срочности информации. Дело в том, что Шелленберг сам имел ряд связей, которые также занимались созданием возможностей для установления контактов и ведения переговоров о сепаратном мире с противниками Германии. Поэтому ему было необходимо знать, что происходит в других сферах, и, кроме того, обеспечивать безопасность своих связей.

Контакт с Даллесом поддерживал не только Габриэль, были и другие немцы, донесения которых ложились на стол секретной службы. К ним принадлежали, например, некий г-н Бауэр и некий г-н Паульс, которые в течение 1943 года неоднократно встречались с Даллесом и другим американцем по имени Тайрон Тэйлор и обсуждали с ними политическую ситуацию. Тайрон Тэйлор, американский посол по особым поручениям и личный представитель Рузвельта при Ватикане, попал в наше поле зрения в конце 1942 года, когда он выступал с предложениями к Италии о заключении сепаратного мира, чтобы побудить эту страну выйти из состава участников так называемой «оси» Берлин — Рим.

Бауэр и Паульс в своих донесениях намного полнее обрисовали политические проблемы, чем Габриэль, который и не мог сделать что-то большее. Они были торговцами с международным опытом, и их нечему было учить, в то время как молодого Габриэля Даллес считал поддающимся влиянию.

Одно из донесений Бауэра и Паульса о беседах с Даллесом и Тэйлором в первом квартале 1943 года ясно показывало, какую позицию еще во время войны занимал Даллес по отношению к Советскому Союзу — союзнику США. В донесении, в частности, говорилось: «Проблема мирного или военного окончания конфликта между Германией и Россией являлась, по-видимому, главной заботой американцев. В первую очередь германо-советское примирение полностью спутало бы все американские расчеты…»