— Так поспешите же, поспешите, молю вас! Быть может, в эту минуту они его убивают! Они утащили его вон в ту чащу. Я слышала его голос, но он умолк в отдалении. Поторопитесь, молю!

Найджел спрыгнул на землю и бросил поводья Эйлварду.

— И я с тобой! Сколько было грабителей, госпожа?

— Двое силачей.

— Значит, нам нельзя разделяться, сквайр.

— Иного выхода нет, — возразил Найджел. — Через такую чащу лошадям не пробраться, а оставить их у дороги одних мы не можем.

— Я их постерегу, — предложила красавица.

— Бурелета удержать не просто. Оставайся здесь, Эйлвард, пока я тебя не позову. Ни шагу за мной, я тебе приказываю!

С этими словами Найджел, радостно предвкушая редкое приключение, выхватил меч и быстро скрылся в чаще.

Он бежал долго и быстро от поляны к поляне, продирался сквозь кусты, перепрыгивал через колючие плети ежевики, легкий на ногу, как молодой олень, оглядывался по сторонам, напрягал слух, но различал только воркование горлиц. Но не останавливался, подгоняемый мыслью о плачущей красавице у него за спиной и о плененном старце впереди. Только совсем запыхавшись и сбив ноги, он наконец остановился, прижал руку к боку и вспомнил, что у него есть свое дело и нужно ехать дальше в Гилфорд.

Тем временем Эйлвард нашел свой грубоватый способ утешить красавицу, которая продолжала рыдать, прижавшись щекой к седлу Бурелета.

— Да утри глазки, лапушка, — сказал он. — Гляжу я на тебя, и вот-вот у самого слезы потекут ручьем.

— Увы, добрый лучник, он был лучшим из отцов! Такой добрый, такой заботливый! Будь ты с ним знаком, ты не мог бы не полюбить его.

— Ну-ну, ничего плохого с ним не случится. Сквайр Найджел вернет его тебе целым и невредимым.

— Нет, нет! Больше я его уже не увижу! Поддержи меня, лучник, или я упаду.

Эйлвард охотно обвил рукой гибкий стан. Бедняжка положила руку ему на плечо и прильнула к нему, но глаза на бледном лице смотрели куда-то мимо, и вспыхнувший в них жадный огонек, злорадное торжество и жестокая радость внезапно предупредили лучника о грозной опасности. Он оттолкнул ее и отскочил в сторону, только-только избежав сокрушительного удара дубиной, которую сжимал в обеих руках верзила, еще более высокий и широкий в плечах, чем он сам. Перед ним мелькнули свирепо стиснутые крупные белые зубы, растрепанная борода, сверкающие, как у дикого зверя, глаза, и в следующий миг он бросился на врага, поднырнув под снова занесенную страшную дубину.

Обхватив плотное туловище разбойника, уткнувшись головой в его косматую бороду, Эйлвард давил, пыхтел, нажимал. Сплетенные в тесном объятии, они боролись на пыльной дороге, и призом победителю была жизнь. Дважды могучий разбойник чуть было не опрокинул Эйлварда, и дважды более молодой и ловкий лучник сумел удержаться на ногах и не ослабил хватки. А затем наступил его черед. Заведя ногу под колено противника, он мощным рывком опрокинул его. С хриплым криком разбойник упал на спину и не успел еще коснуться земли, как Эйлвард уперся коленом ему в грудь, а свой короткий меч погрузил ему в бороду, приставив острие к горлу.

— Клянусь десятью моими пальцами! — пропыхтел он. — Только шевельнись, тут тебе и конец!

Впрочем, тот лежал неподвижно, потому что падение его оглушило. Эйлвард посмотрел по сторонам, но женщины нигде не было видно. Дубина только опускалась в первый раз, когда она уже скрывалась за деревьями. Лучника одолел внезапный страх: а что, если его юного господина заманили в гибельную ловушку? Но его дурные предчувствия тут же и рассеялись: по дороге к нему бежал Найджел, вышедший на нее много дальше.

— Клянусь святым Павлом! — крикнул он. — Кого это ты придавил к земле? И где дама, оказавшая нам честь, попросив у нас помощи? Увы, мне не удалось найти ее отца!

— Тем лучше для тебя, благородный сэр, — сказал Эйлвард, — ибо сдается мне, что батюшка ее сам дьявол. По-моему, она жена Путтенемского Лесовика, а это сам Лесовик, который подобрался ко мне, чтобы раскроить мою голову дубиной.

Разбойник уже открыл глаза и угрюмо переводил взгляд со своего победителя на новопришедшего.

— Везучий ты человек, стрелок, — сказал он. — Со многими мне доводилось бороться, но никому еще не удавалось меня повалить.

— Да уж, хватка у тебя медвежья, — согласился Эйлвард. — Однако трусливая это штука подослать жену, чтобы она меня держала, пока ты размозжишь мне голову! И уж вовсе злодейство заманивать путников в ловушку, умоляя их о жалости и помощи, так что мы чуть было не погибли из-за собственного мягкосердечия. И тот, кто вправду будет нуждаться в нашей помощи, теперь ее не получит из-за твоих грехов.

— Когда против тебя весь свет, — пробурчал разбойник, — то воюешь с кем и как можешь.

— Ты заслуживаешь петли хотя бы за то, что обрек на такую жизнь эту женщину, прекрасную и красноречивую, — сказал Найджел. — Давай-ка привяжем его за руку к моему стремени, Эйлвард, и отведем в Гилфорд.

Лучник вытащил из колчана запасную тетиву и связал разбойника, как ему было сказано, но тут Найджел внезапно испустил испуганный крик:

— Пресвятая Дева Мария! Где седельная сумка?

Сумка была срезана острым ножом. С седла свисали только остатки ремня. Эйлвард и Найджел в отчаянии уставились друг на друга. Молодой сквайр сжал кулаки, а потом начал горестно дергать себя за золотые кудри.

— Браслет леди Эрминтруды! Кубок моего деда! — восклицал он. — Что я ей скажу? Я не могу вернуться домой, пока не отыщу их. Ах, Эйлвард, Эйлвард! Как ты допустил, чтобы их похитили?

Простодушный лучник сдвинул каску на затылок и запустил пятерню в спутанные волосы.

— Откуда же мне было знать? Ты ведь не сказал, что везешь в сумке дорогие вещи, не то я бы глаз с