— Прости меня, мам; я плохо себя вел.

Кэсси повернула голову и увидела глаза своего ребенка. Она не удержалась и заплакала.

— Ты ни в чем не виноват, милый. Это я должна попросить у тебя прошения за то, что не рассказала тебе…

— Не надо плакать, мама.

— Как я рада, что мы снова разговариваем. Я люблю тебя, дорогой. Отпусти меня. Грей.

Грей опустил ее на кровать. Кэсси приподнялась, протянула руку и погладила сына по голове. Он не отстранился, только глаза его продолжали смотреть недоверчиво. Кэсси надеялась, что со временем это пройдет. Сейчас же она была бесконечно благодарна Грею за сотворенное чудо.

— Ты больше не будешь плакать, мам?

Она улыбнулась, покачала головой и погладила его по щеке. Мальчик выглядел уставшим, его синие глаза покраснели.

— Тебе надо отдохнуть, — ласково сказала она. — Все будет хорошо. Давай поговорим завтра. — Кэсси наклонилась и поцеловала сына в щеку.

Роб не ответил на поцелуй, как это обычно случалось. В дверях остановился, посмотрел на нее и направился в свою комнату.

— Спокойной ночи, милый. — Кэсси ласково посмотрела на сына. — Большое спасибо Грей. Извини меня, — обратилась она к Грею.

Он сидел с каменным лицом, погруженный в свои мысли.

— Зря я сюда приехал, — сказал он. — Сначала действительно хотел причинить тебе боль. Похоже, мне это удалось. Заставил страдать Роба.

— Нет. — Кэсси встала с кровати. — Нет, это не так.

Грей хотел ответить, но она подняла руку и кончиками пальцев коснулась его губ.

— Грей, я всегда учила Роба говорить правду, а сама лгала ему много лет. И тебе. Ты имел право злиться на меня. Это я заставила Роба страдать. Никогда не думала, что способна на такое. Готова была скорее умереть, чем причинить ему боль. Но сегодня… — Кэсси замолчала, не в силах говорить дальше. Грей подошел к ней.

— Кэсси. Милая. Не надо так убиваться.

Она опустила голову.

— Перестань успокаивать меня. Скажи мне правду, какой бы она ни была. Я это заслужила. — Две слезинки выкатились из-под ее длинных ресниц.

Грей подошел к ней совсем близко, обнял ее за плечи, привлек к себе.

— Перестань, дорогая. Пожалуйста. Роб прав, невыносимо видеть, когда ты плачешь. Жизнь заставила тебя быть сильной, поэтому вызвать у тебя слезы может только очень сильная боль.

Он наклонился и стал целовать ее глаза. Потом кончиками пальцев смахнул слезы и поцеловал в мокрые щеки.

— Не надо меня успокаивать. Грей, — тихо всхлипывая, сказала она. Грей поцеловал ее в губы.

— Тихо, любовь моя, — прошептал он. — Все будет хорошо. Обязательно. Успокойся.

Потом он уложил ее в кровать, накрыл одеялом.

Кэсси вдруг поняла, что этот поцелуй, совсем не страстный, а нежный, останется в ее памяти навсегда.

Грей опустил трубку на рычаг и посмотрел на Кэсси. Она стояла у плиты в бело-голубой кухне спиной к нему и жарила яичницу.

— Мне необходимо съездить домой, — спокойно сказал он. — Мне бы хотелось взять с собой Роба.

Она повернулась, крепко сжимая в руках лопаточку. «Нет», — чуть было не сорвалось с языка, но она промолчала. Потом спросила:

— Почему именно сейчас? Всего два дня прошло, как мы сказали Робу…

Грей подошел к ней, взял из ее руки лопаточку, положил на стол. Рука была холодной, как лед. Он софел ее и поцеловал.

— Мне пора вернуться к делам, Кэсси. Я приехал ненадолго. Отец обещал заменить меня на время, обрадовался возможности вновь окунуться в дела. Но он редко теперь выходит из дома и не может работать в полную силу.

Кэсси стало страшно. Последние две недели, пока Грей был здесь, ее не покидало чувство опасности. И вот наступил момент, которого она так боялась. Она должна отпустить Роба с Греем, но язык не поворачивался сказать «да».

— Вы слишком мало времени провели вместе, не успели привыкнуть друг к другу, — попробовала протестовать она. — Роб еще не свыкся с мыслью, что у него есть отец. Может быть, не надо так спешить…

— Для меня это очень важно, Кэсси. Отец заболел. Не хотел говорить, чтобы ты не подумала, будто прошу отпустить Роба из сострадания, но…

Она закрыла глаза и сжала его руки.

— Поговорю с Робом. Пусть решает сам. Объясню ему все, — сказала Кэсси.

Грей взял ее за руку.

— Если бы у меня было время, все было бы не так.

— Знаю, — прошептала Кэсси.

Грей вышел из комнаты, Кэсси прижала руки к груди, пытаясь унять бешеный стук сердца. Ее охватил страх. Слишком много потрясений было за последние дни. Хью Александер заболел? Ей трудно было такое себе представить. Он казался ей человеком несгибаемым. Но Грей явно встревожен.

А Роб? Он только-только начал приходить в себя, был очень уязвим после случившегося. Ей бы не хотелось его отпускать, неизвестно, чем все могло кончиться. Будет ли Хью рад видеть внука? Как он поступит? Не попытается ли помешать Робу вернуться домой?

А если не отпустить сына? Кэсси подходила к заднему крыльцу, где Роб возился со своими питомцами. Решение ей надо было принять прямо сейчас.

— Роб, мне надо с тобой поговорить.

Он посмотрел на нее с улыбкой, и Кэсси поняла, что ничего больше скрывать от сына не будет. У него есть дедушка, старый и больной. Неважно, как Хью относится к ней. Он отец Грея. Она не может запретить Грею познакомить Роба с дедушкой. Даже если увидеть, как Роб уезжает из дома, будет выше ее сил.

Но она справится с этим. И Кэсси сообшила Робу, что отец приглашает его в Мисандерстуд.

Диван, на котором Кэсси постелила ему после того, как они все рассказали Робу, показался Грею грудой острых камней. Он ворочался и не мог заснуть. Вспоминал, как расстался с Кэсси одиннадцать лет назад. На прощание она поцеловала его, запретив провожать домой.

Грей в сердцах ткнул подушку кулаком. Потом Кэсси отказывалась от встреч с ним, не отвечала на звонки, давая понять, что одной ночи ей было более чем достаточно.

Если быть честным, тогда его не слишком это огорчило. У него был некоторый опыт общения с женщинами. Мать и тетка ушли из семьи. Он был тогда слишком молодым.

«Все, хватит, Александер, — сказал он себе, сел в постели и накрылся простыней. — Последние два дня были просто невыносимы, ты это знаешь».

Что верно, то верно. Чувствовать ее каждую минуту рядом в этом маленьком доме, бороться с желанием прикоснуться к ней, видеть ее улыбку, жалеть, что это не он заставил ее улыбнуться, — легко ли выдержать такое? Нет, хорошо, что он завтра уезжает. Слава Богу, что все кончилось, все позади.