– Подводи итог, – едко сказала я.

– Итог: предлагаю не позволять черной дыре коснуться аббатства, даже если для этого придется разобрать здание по камешку.

[19]

Джейда смотрела в ночь, наблюдая из окна, как посетители появляются из-за колонн главного входа в аббатство.

Она знала, что они придут. Те, кто хотел, чтобы она стала той, кем больше не являлась, той, которая не сумела бы пережить безумные проклятые годы в Зеркалах.

Они считали, что она украла Дэни. Она не крала. Они думали, что она превратилась в другую личность. Она не превращалась.

Она являлась тем, чем стала Дэни.

И это явно не та Дэни, которую они знали.

Но как они могли ожидать, что подросток, прыгнувший в Зеркала, вернется оттуда через пять с половиной лет прежним, словно ничего не случилось?

Такое невозможно.

Четырнадцатилетнюю Дэни не вернуть, как ушедшую юность.

Их желание было алогичным. Но желания зачастую таковыми и являются. Она сама имела в запасе несколько, не поддающихся никакой логике.

Она знала, что имя, которое она для себя выбрала, печалит их. Но никто не называл ее Дэни дольше, чем она могла вспомнить, а ей хотелось начать с чистого листа, без всякого прошлого.

Она вернулась домой.

Жизнь теперь только начинается.

И она проживает ее, как умеет.

Она поняла, что отсутствовала практически незаметный период времени, Земного времени – факт, который поначалу почти не поддавался осознанию. И знала, что жительницы аббатства ни за что не последуют за внезапно повзрослевшей Дэни с той же готовностью, с какой подчинятся неизвестной воительнице. Многое зависело от подачи фактов – куда больше, чем от самих фактов. Поскольку они «встретили» ее как Джейду, множеству ши-видящих до сих пор сложно поверить, что когда-то она была дерзким мятежным подростком.

Даже если бы она продолжила называть себя Дэни, ее прежнему окружению наверняка пришлось бы с ней непросто. Ее не приняли бы под любым именем – сложно смириться с тем, что она пять лет прожила без них и, вернувшись в свои почти двадцать, стала другой.

Правда, не совсем.

Все, что она делала с момента возвращения, было демонстрацией – себя, того, во что она верит и ради чего живет. Она начала собирать ши-видящих, спасла аббатство, стала тренировать женщин, делать из них воинов. Этим нужно было заниматься изначально, но предыдущая Грандмистрисс непростительно провалила дело. Джейда охотилась за своими старыми врагами, защищала прежних союзников. Она была одержима идеей вернуть свой долг Кристиану.

И все равно овцы, как она когда-то называла добровольно слепых, воспринимали все только в черном-белом цвете. Они видели исключительно четырнадцатилетнего взрывного эмоционального ребенка, который пытался сбежать от проблем, нырнув в Зеркала, а вернулся оттуда взрослой хладнокровной женщиной, а это, по их мнению, как-то неправильно, ошибочная версия Дэни.

Они полностью ее отвергали.

За исключением Риодана, никто ее даже не узнал. Он тоже не принял ее. Решил, что «другая» часть ее личности, которая порой бывала так полезна при необходимости, полностью ею завладела. Словно она была чертовски слаба и могла бы допустить такое. Он не видел ее, хотя она смотрела прямо на него глазами взрослой Дэни.

Адаптивность, говорил он, равняется выживаемости, и она ему верила. Теперь же он осуждал ее за выбранный метод адаптации, не зная ни ее выбора, ни обстоятельств.

Она находила это предельно оскорбительным.

Возможно, более тактичная женщина не стала бы провоцировать Риодана репликами о том, что Дэни мертва, не стала бы презирать девочку, которой когда-то была, но он, как и прежде, раздражал ее, оскорбляя еще больше. Она старалась не реагировать, поскольку реакция могла быть смертельной.

Когда она только вернулась, закаленная дикостью и замороженная ледником горя в сердце, она была выше подобных реакций, но повседневная жизнь в Дублине не требует сумасшедшего напора, когда тебе нужно пробить дорогу домой, и это становится целью. Здесь оказалось куда сложнее, и определенные люди, похоже, обладают способностью пробуждать в ней худшее. Она забыла, что в ней есть черные грани. Привязанности были цепями, которых она изо всех сил старалась избегать, а здесь намертво запутывалась в этих цепях звено за звеном.

Последние недели были переполнены эмоциональными людьми, фрагментами искаженных отношений, как в аббатстве, так и вне его, – искусные ловушки ждали со всех сторон. Плюс время, проведенное в «Хаммере» с двумя из тех, кого она намеревалась убить, но потом решила повременить, а возможно, и передумать. А еще прошлое, которое она выбросила вон, но все это тревожило, поднимало из глубин души чувства, которых она никогда больше не хотела испытывать.

Она выжила благодаря бесчувственности.

Мысли – линейны. Чувства – гранаты с выдернутой чекой.

Мысли позволили выжить. Чувства заставили прыгнуть в Зеркало, которое вело прямо в Ад.

Пять с половиной лет, бо́льшая часть – в одиночестве.

А до этого – четырнадцать лет полного непонимания всеми.

И снова в Дублине, во главе пяти сотен ши-видящих, число которых растет с каждым днем.

Все еще одна. Все еще непонятая.

Она отвернулась от окна и посмотрела в зеркало. Исчезли непокорные кудрявые волосы, которые доводили ее до безумия в тот первый, предательский год в Зеркалах, пока она не срезала их ножом. Теперь волосы снова длинные, но она научилась контролировать их при помощи специальных средств и фена. Ее меч был единственным украшением, нарушавшим строгий стиль черной одежды. Она встретилась с изумрудным взглядом своего отражения, выдержала его, а затем отвернулась и устроилась на стуле за столом. Она ждала.

Она знала, зачем они приехали, и собиралась сотрудничать с ними, потому что ее город был в опасности, на кон поставлена судьба мира, и спасти его в одиночку она не могла. Она – одна из сильнейших, следовательно, защитница тех, кто слабее. Несмотря на угрозу личному внутреннему равновесию, она будет функционировать как часть команды, потому что от этого зависит весь мир.

Они привели с собой Танцора, встречи с которым она всячески старалась избегать. Она выдержит его присутствие, поскольку его разум безграничен и охватывает самые непредсказуемые места. В прошлом он часто улавливал то, что она пропустила. Его изобретательность, несомненно, тоже ценное качество. Она понимала опасность, которую представляют собой черные дыры. Не для того она так безжалостно пробивала себе путь домой, чтобы дом снова украли.